Сергей Шингарев - "Чатос" идут в атаку

Решено было следующей ночью выпустить экипаж Сенаторова в обратный полет.

Ночью «юнкерсы» нещадно бомбили Сантандер и Альберисию.

— Пронюхали, шакалы, что ты, Александре, привел «москас», вот и не жалеют бомб, — сказал Луна, приехавший проводить экипаж Сенаторова в обратный путь.

— Фронт у вас Северный, а жарко, как на юге, — вздохнул Душкин.

— Если не жарче…

Пришел с радиостанции Аржанухин.

— Вас на Алькале ждут с рассветом.

Набирая скорость, «катюша» устремилась в темноту. Оторвавшись от земли, самолет низко пронесся над крышами Сантандера. В нескольких местах яркими факелами пылали зажженные «юнкерсами» дома.

— Под нами залив. Разворот…

Душкин не успел закончить фразу. Темнота раскололась ярким светом прожекторов и вспышками зенитных снарядов. Слепящий луч ударил в глаза Сенаторову. На мгновенье он потерял ориентировку. Что-то ударило в самолет. Раздался треск. Машину дернуло в сторону и швырнуло вниз. Еще не осознав, что произошло, ослепленный, оглушенный Сенаторов резко положил самолет на левое крыло.

Наконец понял: они напоролись на огонь военных кораблей, осуществлявших морской надзор согласно решению лондонского Комитета по невмешательству.

На пути СБ вспыхивали все новые и новые лучи, зенитки стреляли яростно. Командир бросил самолет вниз и ввел в разворот.

Но вот позади остались метавшиеся по небу лучи прожекторов. Самолет окутала темнота…

Вечностью показалась экипажу эта огненная минута. Каждый из них по-своему пережил необычный даже на войне взлет в слепящих лучах прожекторов, под градом зенитных снарядов.

— Где мы? — переведя дух, спросил Сенаторов.

Ему казалось, что машина уходит в сторону от побережья.

— Прошли мыс Майор. Набирай высоту и доворачивай круче на юг. Через минуту уточню курс, — откликнулся штурман.

— Не отверни командир сразу влево, падать бы нам в залив, — раздался голос стрелка.

— Командир-то не растерялся. А ты уже нырять приготовился? — Штурман совсем успокоился, и в голосе его слышалась насмешка.

— Что ж они, сволочи, по фашистам не стреляли, когда те Сантандер бомбили? — не унимался Иванов.

— Родственники. По шуму моторов своих узнают, — усмехнулся штурман. — Подлецы! Похоже, только и ждали нашего взлета. Дружно все у них получилось: прожектора, зенитки.

— Да-а…

В самолете надолго замолчали. Моторы тянули свою привычную песню. Ярко сверкал фосфор на циферблатах приборов. Неподвижно застыл в усыпанном звездами небе тонкий серп луны. Экипаж выполнял привычную работу…

Уже не первый раз совершал экипаж Сенаторова полет на отрезанный от центра страны север республики. 12 августа эскадрилья СБ нанесла бомбовый удар по фашистскому аэродрому в Леоне. Летели днем на высоте шесть тысяч метров, без сопровождения истребителей. Летчикам помогли разведчики — астурийские шахтеры, установившие время обеда на Леонской авиабазе. Налет на Леон был повторен 13 августа…

Светало. Самолет подходил к Мадриду, когда чихнул и стал давать перебои правый двигатель. Сенаторов переключил питание на бак, в которы-й был залит автомобильный бензин. Мотор заработал, но звук его был уже не тот, к которому привык экипаж.

Когда на серебристых крыльях «катюши» блеснули первые лучи солнца, впереди показалась Алькала, крутые берега реки Энарес, линия железной дороги Мадрид — Гвадалахара.

— Дошли, — облегченно вздохнул Сенаторов. Бортовые часы показывали три часа пять минут. Ровно сутки назад они взлетели отсюда и взяли курс на север…

Следующей ночью на аэродром Альберисия сел прилетевший из Валенсии «Дуглас». Он доставил нового советника авиации Северного фронта Виктора Адриашенко. Федор Аржанухин получил другое назначение.

Этим же самолетом был отправлен тяжело заболевший Леопольд Моркиляс. С 20 августа эскадрилью «чатос» стал водить в бой Ладислав Дуарте.

Всем в воздух!

В туманный рассвет 22 августа над линией Арагонского фронта рассыпались сигнальные ракеты. Горы Сьерра-де-Алькубьера и долина реки Эбро огласились выстрелами танковых пушек и артиллерийских орудий. Атаковав противника в полосе протяженностью девяносто километров между Тардиэнтой и Бельчите, республиканские войска начали Сарагосскую операцию.

С раннего утра «чатос» летали на прикрытие Р-зетов, которые бомбили опорные пункты фашистов Кодо, Кинто и Медиану.

Боевое напряжение и жара изматывали летчиков. В промежутках между вылетами они едва успевали выпить стакан сидра и выкурить папиросу. В ответ на предложения Сильвии и Терезы что-нибудь поесть просили только прохладительный напиток.

Днем на Бахаралос прилетел усталый, осунувшийся Еременко. Вместе с эскадрильями Александра Гусева, Ивана Девотченко, Григория Плещенко и Мануэля Сарауза он уже побывал в нескольких боях.

Собрав летчиков, Еременко своим глуховатым голосом предупредил:

— Смотрите в оба, ребята. Между Бельчите и Сарагосой стали появляться большие группы «мессеров». Да и прятаться им для внезапных атак, как видите, есть где.

Еременко указал на тонкую пелену облаков, сквозь которую просвечивало небо.

— Слетаю я с вами. Не возражаете? — спросил он, устало опускаясь на землю под крыло истребителя. — В напарники, Анатолий, дай мне Эухенио[27]

— А третий?

Иван Трофимович хитро улыбнулся:

— А третий — лишний.

— Понятно.

— Останься, поговорим, — обратился Еременко к Степанову.

Евгений сел рядом в тени. Некоторое время Иван Трофимович молча лежал на спине, прикрыв веки, затем спросил:

— Как полагаешь: звеном из трех самолетов в бело легко управлять?

Евгений пожал плечами. Этот вопрос не раз возникал в разговорах летчиков. Единого мнения на этот счет не было. Он ответил, как думал сам:

— В простом полете нетрудно, а вот в бою управление теряется, вы же знаете. Впрочем, мне рано делать выводы: воюю недавно.

Сев поудобнее, Иван Трофимович вытянул вперед руки, изобразив ими летящие самолеты. Левую руку он выдвинул несколько вперед, правую оттянул назад и приподнял над левой. Евгений вопросительно посмотрел на него.

— Не понимаешь?

Еременко двинул вперед ладони и показал ими несколько маневров.

— Был у меня заместителем Виктор Кузнецов. Сейчас он уже дома. Великолепный летчик. Так вот, пробовали мы с ним против фашистов парой драться. То я ведущий, то он. В чем суть? Ведомый прикрывает ведущего, он его щит.

— Значит, действительно, третий — лишний?

— Только здесь существует одно жесткое условие: ведомый ни в коем случае не должен отрываться от ведущего, — продолжал Еременко. — Воздушные бои показали, что пара более маневренна и управляема. После Кузнецова мы с Леонидом Рыбкиным летали парой, хорошо получалось.