Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

Он внимательно выслушал ее и в конце мягко сказал:

– Я уже принял решение, Мария. Ваши аргументы бесполезны. Ни мой брат Люсьен со всей его диалектикой, ни мой брат Жером, чью отвагу и популярность я очень ценю, не смогли заставить меня переменить решение.

– Но тогда Парижу ничто не угрожало, – сказала она.

– Угрожало, как и сегодня.

– Но он не был атакован, осажден, сдан!

Он пожал плечами. Она подошла к нему и прошептала:

– Подумайте о Париже… о Франции… Наполеон! О вашем троне… Об орлах… о твоем сыне!..

Но ни это имя, которое она обычно избегала употреблять, ни переход на «ты», что происходило только в минуты их близости, не смогли повлиять на решение Наполеона.

– Решение принято, – повторил он. – Я попрошу в далекой стране убежище для всеми проклятого человека. Я буду жить там, уважая законы этой страны, и буду занят только воспитанием короля Римского; я буду готовить его к тому дню, когда французы позовут его…

Отчаявшаяся Мария зарыдала.

– Мне так хотелось бы вас спасти! – простонала она.

Затем она ушла, дав ему возможность поцеловать Александра, которому начал казаться весьма забавным этот папочка, с которым без конца прощались с такой тоской…

Слова молодой женщины все же возродили в душе Наполеона пламя, которое он полагал уже угасшим. Ибо на следующий день, когда ему сообщили о том, что в его распоряжение выделены два фрегата и что он должен выехать в Рошфор незамедлительно, он попросил правительство дать ему возможность возглавить армию, для того чтобы отбросить пруссаков. Но Фуше ответил отказом.

И тогда он в молчании пожал руки друзьям, расцеловал Гортензию и мать, поднялся на прощание в комнату, где умерла Жозефина, переоделся в партикулярное платье, надел на голову цилиндр, сел в коляску вместе с Бертраном, бросил последний взгляд на Мальмезон и уехал, чтобы никогда не вернуться…

Едва коляска императора скрылась из виду, как генерал барон Гурго, собиравшийся уже сесть в свою карету, увидел, что к нему подошли два весьма возбужденных человека.

Одним из них был господин Антон Белина-Ступецкий, тот самый поляк, чья жена проводила с Наполеоном бурные ночи на острове Эльба. Второй, в широкополой шляпе, прятал лицо в огромный галстук. Ступецкий знаком дал понять Гурго, что желал переговорить с ним конфиденциально. Заинтригованный этим генерал усадил его в свою коляску. Сев, поляк заговорил умоляющим тоном:

– Вы непременно должны взять с собой мою жену. Она хочет последовать за императором и заявляет, что готова разделить с ним все тяготы ссылки. Какое бы место он ни выбрал для проживания, она должна быть рядом с ним. Только она может поддержать его и успокоить. Она его любит, а ему понадобятся все необычные качества ее пола…

Видя, что Гурго колеблется, муж с настойчивостью добавил:

– Вы не знаете, чем является для императора моя жена. В Порто-Феррайо она была его свежестью, его нежностью, его наслаждением. Возьмите ее с собой!

– Да где же она? – спросил Гурго.

– Здесь, – сказал Ступецкий, указав на своего спутника. – Она переоделась мужчиной для того, чтобы не быть узнанной и не иметь затруднений с отъездом.

Поляк встал в коляске на колени:

– Умоляю вас, возьмите мою жену с собой!

Время подгоняло. Гурго сделал Белине знак сесть в коляску.

– Вы оба поедете со мной, – сказал он75.

Затем он велел кучеру ехать в Рамбуйе, где красивая мадам Ступецкая могла пригодиться Наполеону скрасить неудобства путешествия…

Путешествие продлилось пять часов. В течение всего этого времени Ступецкий с детским восторгом описывал ту радость, которую должен будет испытать император, узнав, что его возлюбленная приехала к нему. Добряк Гурго, не привыкший к столь непринужденным манерам людей из высшего света, глядел на этого странного мужа с недоумением.

В десять вечера, когда эта троица прибыла в Рамбуйе, Наполеон, утомленный дневными хлопотами, собирался лечь спать.

Поляк был расстроен.

– Доложите императору о том, что приехала моя жена, – сказал он. – Бедняга должен испытывать желание немного развлечься.

Но его не приняли, и ему пришлось вместе с женой заночевать в одном из постоялых дворов города.

На другой день в восемь утра Наполеон принял Гурго. Послушаем генерала:

«Я рассказал о моем приезде со Ступецким и о том, что мне пришлось привезти и его жену, переодетую в мужскую одежду. Император, подумав, заявил, что она и ее муж не должны будут ехать с ним дальше. Бертран поручил мне сообщить им эту неприятную новость, хотя я отказывался. Тогда он вручил мне письмо для этого поляка и сказал, чтобы я дал ему один или два наполеондора»".

Гурго отнес записку Ступецкому. Тот взорвался:

– Это измена! Император не мог отказаться от моей жены. Это не его приказ. Он слишком сильно ее любит… Вы продались англичанам. Предатель! Вы не знаете, как он любил ее в Порто-Феррайо… Как он проводил с ней ночи напролет, словно двадцатилетний юноша…

И, потеряв от злости контроль над собой, поляк без стыда рассказал Гурго и стоявшим поблизости офицерам обо всех приятных вещах, которыми могли заниматься Наполеон и его жена на острове Эльба.

Наконец они с Белиной встали на колени. Но генерал-барон попросил их убраться и предложил деньги для возвращения в Париж. От денег Ступецкий отказался. Тогда, как по-военному выразился Гурго: «Я послал их на…»

Но этим дело с преданными и деятельными супругами не кончилось. Спустя некоторое время, когда карета генерала выехала на Шартрский тракт, из-за кустов выскочили эти супруги и побежали вслед за каретой, размахивая руками.

– Возьмите мою жену! Умоляю вас, возьмите мою жену с собой! – кричал поляк.

– Нет! – раздраженно рявкнул генерал. Ступецкому удалось на ходу ухватиться за ручку дверцы.

– Тогда помогите мне, – прошептал он.

Гурго с отвращением сунул ему в руку сотню франков. И тогда эта парочка отстала.

Стремительно проскочив Шартр, Шадоден, Вандом, Тур и Пуатье, Наполеон вечером 1 июля прибыл в Ниор. В этом городе бывший монарх стал невольным участником одной любопытной истории.

Уже долгое время один житель Ниора безуспешно ухаживал за вдовой некоего булочника. Чтобы отделаться от него, она отвечала ему, что станет его любовницей в тот день, когда Наполеон остановится перед ее булочной. И вот в душе этого влюбленного, когда он узнал о том, что император проедет через Ниор, появилась безумная надежда.

Он разузнал, по какой дороге бывший монарх проедет к гостинице «Золотой шар». Оказалось, что карета Наполеона должна была проехать мимо лавочки прекрасной булочницы.