Майкл Уайт - Джон Р.Р.Толкиен. Биография

Особенно тревожным и тягостным этот период оказался для Эдит. Сыновья её были далеко от дома и смотрели в лицо опасности, а её муж, как обычно, проводил почти всё свободное время с друзьями. Эдит вынуждена была смириться с тем, что в жизни Рональда ей отводится не так уж много места. Далеко не все друзья мужа вызывали у неё симпатию, и многих она сторонилась. Когда бы Джек ни заглядывал на Нортмур-роуд, после обычного обмена приветствиями между ним и Эдит неизменно воцарялось неловкое молчание. Единственной точкой соприкосновения с миром «Инклингов» для Эдит оставались визиты доктора Роберта Хаварда, который был семейным врачом Толкиенов и, заходя к ним в гости, играл с детьми и общался с хозяйкой дома.

Неприязнь и недоверие у Эдит вызывали и почти все жёны оксфордских донов, с которыми Толкиен поддерживал отношения. По большей части это были женщины из богатых семей, и жили они в роскошных особняках, по сравнению с которыми дом №20 по Нортмур-роуд выглядел весьма скромным. Эдит остро сознавала, что уступает другим профессорским жёнам и по происхождению, и по образованию. Ради мужа она поначалу старалась казаться общительной и дружелюбной, приглашала гостей на чай и на ланч, поддерживала светские беседы и пыталась растопить лёд отчуждённости, но в конце концов сдалась и решила, что эта сторона оксфордской жизни — не для неё. Постепенно она приобрела репутацию замкнутой и холодной дамы, и её предоставили самой себе.

Такой поворот событий, в общем-то, её устраивал. У неё оставались дети, муж и дом, и в этом отношении Эдит была довольна жизнью. Впрочем, она до сих пор не могла простить Рональду, что он заставил её перейти в католичество, и церковь посещала лишь изредка. Толкиен, напротив, с годами становился всё более набожным, но навязывать свои убеждения жене больше не пытался, хотя её равнодушие к церкви не могло его не огорчать. По этому поводу между ними время от времени вспыхивали ссоры, и наконец, на втором году войны, разразился настоящий скандал, завершившийся, впрочем, полным примирением.

По-видимому, не последней из причин этой бурной ссоры стало постоянное напряжение, в котором Эдит пребывала с самого начала войны. Она тревожилась за детей и, по-видимому, опасалась, что впереди её ждёт очень одинокая жизнь. Присцилла, которой в год объявления войны исполнилось десять, училась в школе; мальчики покинули семейный кров; Толкиен три вечера в неделю проводил с друзьями, а остальное время посвящал работе. Кроме того, вместе со многими другими сотрудниками университета (в том числе Льюисом и Уильямсом) он должен был участвовать в вечерних и ночных дежурствах в рядах противовоздушной обороны. Таким образом, для Эдит в его жизни места почти не оставалось.

К тому же, проблемами личного характера дело не ограничивалось. Толкиены едва сводили концы с концами. Много денег уходило на плату за образование детей. Государственной службы здравоохранения ещё не существовало, и медицинские счета также ложились на семейный бюджет тяжёлым бременем. Толкиен с самого начала понимал, что академическая карьера не принесёт ему больших денег, — и учёным он стал вовсе не ради денег. Однако дети подрастали, расходов становилось всё больше, а проверять экзаменационные работы ему уже давно надоело. Многие его знакомые неплохо зарабатывали на статьях для журналов и книгах, и неудивительно, что на успех «Хоббита» Толкиен возлагал большие надежды.

«Хоббит» действительно имел успех, но не внёс в жизнь Толкиенов никаких серьёзных перемен. В 1938 году Толкиен узнал, что американские издатели распродали трёхтысячный тираж, и в Англии за первый год разошлось примерно столько же экземпляров. Однако больших доходов автору это не принесло. Мало-помалу «Хоббита» открывали для себя издатели в других странах, и всё же настоящие деньги он стал приносить только в середине шестидесятых — после того, как прославился на весь мир «Властелин колец».

Восторженные отзывы в прессе привлекли к Толкиену внимание публики, имя его теперь было у многих на слуху, и вполне естественно, что Толкиен попытался извлечь из этой ситуации как можно больше. Осенью 1937 года Толкиен сообщил Стенли Анвину, что его друг, К.С. Льюис, написал роман, — и издатель немедленно пожелал с ним ознакомиться. Этот роман — «За пределы безмолвной планеты» — уже был отвергнут в одном издательстве, да и Анвин впоследствии отклонил его, получив неблагоприятный отзыв от рецензента. Но сам тот факт, что книга была принята к рассмотрению, свидетельствует о том, что статус Толкиена в литературном мире изменился и теперь его принимали всерьёз[113].

Уже через несколько недель после выхода «Хоббита» в свет Стенли Анвин понял, что книга пришлась широкой публике по вкусу и Толкиен может стать новой величиной в литературе. Он резонно предположил, что читатели захотят узнать о хоббитах побольше, и не замедлил сообщить об этом Толкиену. Будучи человеком деловым и опытным, Анвин понимал, что нужно ковать железо, пока горячо, и посоветовал Толкиену поторопиться с продолжением — «Новым ‘Хоббитом’».

Для искателей литературных сокровищ кабинет Толкиена был настоящим кладом. Здесь были не только детские сказки, но и целые горы заметок, рукописных и машинописных текстов, карт, рисунков и стихов, повествующих о Первой и Второй Эпохах Средиземья, о Берене, Гил-Галаде и Элронде, об эльфах и Валар, о злодеяниях Моргота и Саурона… Но нашёлся бы среди всех этих богатств «Новый ‘Хоббит’»?

15 ноября 1937 года Толкиен встретился со Стенли Анвином один на один за ланчем, чтобы обсудить планы на будущее. Он привёз с собой массу разнообразных материалов — и «Письма Деда-Мороза», и подборку детских сказок, и прозаическую версию части «Сильмариллиона» («Квента Сильмариллион»), и неоконченную версию поэмы «Жеста о Берене и Лутиэн». Ещё раньше он прислал в редакцию «Джордж Аллен энд Анвин» сказку «Мистер Блисс». Издавать её сразу после «Хоббита» не захотели, но согласились в будущем принять к рассмотрению в немного переработанном виде.

Судя по всему, Стенли Анвин просто не понял, что ему делать с толкиеновскими материалами. «Письма Деда-Мороза» ему понравились, но издать их как продолжение «Хоббита» было невозможно. Кроме того, эту подборку следовало публиковать с цветными иллюстрациями, что было бы слишком дорого. «Жесту о Берене и Лутиэн» Анвин не воспринял, а «Сильмариллион», который в то время состоял из разрозненных и обрывочных легенд, показался ему чем-то и вовсе странным. Он хотел ещё одну большую приключенческую сказку про Бильбо и гномов, эльфов, волшебников и троллей, — быть может, историю новой миссии Бильбо-взломщика.