Александр Брагинский - Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

Уж поверьте мне, если бы эти бедняжки из Консерватории посмотрели О’Тула и Бартона в «Беккете», они получили бы неплохой урок!

Бартон наверняка учился. Не знаю как, но могу сказать: он учился! Он знает, как надо осушить рюмку, как вытаскивают нож, он имеет понятие о тронном зале и сортире в казарме. Он все знает. Вот уже двадцать лет, как Бартон играет Шекспира. Но днем он немало пошлялся повсюду. Поэтому, когда он ведет автокар или на сцене изображает Ричарда III, перед тобой возникает целый второй план! А этого добиться не просто, даже если у тебя есть способности! Не будь за спиной Бартона школы, он бы далеко не ушел!

Когда мне говорят о кризисе, я отвечаю: если вы хотите иметь много народа в зале, научите нас нашей профессии! Создайте киношколы! Во Франции нас ничему не учат. Мы отстали на двести лет! У нас есть молодежь, в душе которой горит священный огонь, есть способности, а выпускают ни на что не пригодных людей. Я называю это преступлением!

Вторая штука – это телевидение. Об этом много говорят, но проблема ставится с ног на голову.

Да, согласен, сейчас холодно, идет дождь, у людей не починена обувь, она протекает. И они остаются дома. Это не опасно. Но даже если им повесят в столовой на стене широкоэкранный цветной телевизор и станут показывать цветные фильмы, это тоже не будет опасностью. Ибо телезритель – это не зритель, это типы в домашних туфлях, которые заняты чисткой картошки!

Телезритель – это не зритель. Значит, телевидение это смерть для киноактеров, ведь киноактеры – это люди, играющие для публики. Надо бы запретить киноактерам даже нос показывать на телевидение.

Популярны ли Зитрон и де Кон?[6] Ничуть. Неправда! Просто вам их доставляют на дом, вот и все! Покажите их в кино, никто не пойдет смотреть!

Возьмем к примеру Тьерри Ла Фронд и его славу. Он не может зайти в табачную лавку, чтобы не вызвать столпотворение. Ну и что? Зарабатывает он мало. Живет в гостинице, занят мерзкой работой. И если перейдет в кино, никто не станет его смотреть. Его дело пропащее. На телевидении у него есть все и ничего. Просто его доставляют на дом, и на этом все кончается.

Никто не станет платить восемьсот франков[7] за билет в кино, чтобы увидеть его там, ибо своими выступлениями по телевидению он не заставил себя уважать.

Став таким же предметом, как вилка или туфли. Повернул выключатель, и он тут как тут! Чистишь горошек, а он тут, разговариваешь, споришь, переругиваешься, но это его ничуть не обижает, он по-прежнему на своем месте. Идешь в комнату, ложишься спать, делаешь свое дело – а он по-прежнему тут. Несчастный человек, ради которого не хочется потратиться! Покажи в зале «Гомон-Палас» на три тысячи мест его фильм об инспекторе Бурреле, будет пусто.

Я не презираю актеров, работающих на ТВ, это не в моих правилах. Но при каждом удобном случае я становлюсь на их место и прихожу в бешенство. Они отдали себя на растерзание, вот что! Потеряли свой престиж, свою тайну, власть. На уважение мне наплевать, но все именно так: их не уважают. Они были героями, ради которых люди ходили в кино, а теперь с ними никто не считается. Зитрон рекламирует овощи. Остальные – в том же духе.

Актеры на телевидении вредят профессии. Людям наплевать, хорошо ли плохо они играют. Они считают дома деньги или читают газету, какое им до них дело? Это напоминает фотороманы. Кумушки, читающие фотороманы, не задают вопрос, хорошо ли играют типы, позирующие для этого. Их это не волнует. Вопрос совсем в другом.

Кстати, есть одна штука, которая доказывает то, что для людей телевидение – это не актеры: они не позволяют им менять роли. А в нашем деле самая прекрасная вещь заключается в том, что есть возможность играть разные роли. Тебя видели в роли жулика три месяца назад, а затем ты надеваешь сутану священника. Зритель не пикнет. Напротив, ему интересно увидеть, как ты играешь, сможет ли он поверить тебе.

На телевидении такое быть не может. Там ты не актер, а продукт на один вечер. Мишель де Ре – играет майора X, и это не актер. Он не имеет права заниматься своей профессией. Он имеет право лишь быть майором X.

На днях он сыграл роль гангстера. Никому не понравилось. Если бы Жанин Вила сыграла проститутку, никто бы ей не поверил. А если Тьерри Ла Фронд сыграл бы сутенера, они бы разбили вдребезги телевизор. Актеры на телевидении суть продукт потребления, как картошка, и если у них нет никакой свободы, они просто не существуют, они не имеют касательства к актерам, это совсем другой мир.

Мне говорят: ведь есть же телеспектакли, прекрасные передачи, почему ты не играешь в них? Повторяю: актеры кино не должны играть на телевидении, они должны отказываться играть в телеспектаклях. Какое мне дело до пяти миллионов телезрителей, если они едва смотрят на меня во время еды? А если мне это вредит? Фильм «Человек из Рио» посмотрели 700 тысяч только в Париже, его видела настоящая публика.

Ты все равно выдохся, даже если тебя видели пять миллионов человек. Тебя слишком часто видят, возьмут другого. В кино дело обстоит так: тебя видели в мае и снова в июне. Стоит тебе только высунуться снова в августе, как люди говорят: «Что происходит? Что это значит? Он не слезает с экрана. Разве в Париже нет других актеров? Надо его заменить… А ну-ка вон его!»

Нет, поверьте мне, нужно быть очень осторожным. Телевидение – это работа на износ. А вот певцам там хорошо! Ты видишь их по телеку и идешь покупать пластинку[8]. Неплохая комбинация! Мы же не организованы, нам нечего продавать. Мы имеем только себя. Так будем поосторожнее!

Единственное, что допускается на ТВ, так это разовое выступление. Интервью, эпизод из фильма. Не более. Ты показал себя, продал свой салат и ретируйся! «Человек из Рио» имел успех еще и потому, что я поизгалялся в передаче «Кулисы успеха». Там я побывал мимоходом, здрасте-до свидания, я не с телевидения, если хотите меня увидеть, пожалуйте в кино. Привет!

Телевидение – не опасность. Напротив, оно может нам помочь. Не надо только все смешивать в одну кучу. Актеры кино не должны выступать по телевидению! И все будет хорошо!

Есть еще одна штука, на которую все сваливают: «система звезд». Они говорят: «Нельзя больше делать фильмы, ибо Бельмондо стоит слишком дорого. Если приглашаешь Бельмондо, то не остается денег на другие расходы. Сегодня навязывают Бельмондо, хотя никто его не хочет. Но если он не соглашается, труд но найти продюсера. Из-за Бельмондо все летит кувырком, надо закрывать студию, положить ключ под коврик. Кризис – это Бельмондо». Спасибочки!

По поводу таких вещей надо быть ясным и четким. Если режиссер хочет со мной работать, и это меня устраивает, он всегда меня получит. А если не хочет, то и не получит. Де Брока хотел меня получить, и мы сняли с ним несколько картин. Такой-то меня не захотел, никто его и не принуждал, он снял картины с другими. Невозможно навязать Бельмондо! Я никогда не ввязывался в истории, когда продюсеры навязывали меня силком человеку, который этого не хотел. Когда нет священного союза режиссера и актера, нет и фильма. Надо от него воздержаться.