Константин Евграфов - Николай Крючков. Русский характер

Крючкову не было нужды обращаться к временам прошедшим, поэтому мало довелось играть роли исторических персонажей. Но и они не принесли ему творческого удовлетворения. В картине «Салават Юлаев» он сыграл роль Хлопуши, одного из сподвижников Емельяна Пугачева. Сам по себе этот образ необычайно колоритен. Видно, было в этой легендарной личности нечто такое, что поразило в свое время воображение Сергея Есенина. Но – увы!

Как напишет потом сам Николай Афанасьевич, «волей сценариста и режиссера-постановщика мой герой тащил на своих плечах тяжкий крест заранее предопределенной исторической обреченности. Он был ограничен и вдобавок грубо подогнан под задуманную авторами социальную схему. Вырваться из этого прокрустова ложа я не смог. И даже прекрасная музыка Арама Хачатуряна не могла ослабить для меня горечь от понятного каждому актеру чувства уплывшей из рук отличной роли, но не сыгранной так, как хотелось того».

Так что и исторические персонажи не всегда несут в себе откровение, особенно тогда, когда их характер немилосердно ломают в угоду ложной идее. А Крючков не выносил фальшь в своих экранных героях, будь они его современниками или историческими личностями. Зритель видел это и на искренность артиста отвечал искренней любовью к нему.

«За взаимную любовь»!

Феномен артиста

О Николае Крючкове написаны книги и сотни статей, очерков, рецензий, заметок, рассыпанных по журналам, альманахам, газетам и другим периодическим изданиям. Их авторами были не только театральные критики и журналисты, но и простые зрители, которые выражали благодарность Артисту за его игру, делились с ним самым сокровенным, просили совета для решения сложной жизненной ситуации.

Для этой книги были отобраны лишь несколько очерков, принадлежащих перу людей, пытающихся понять, в чем же заключается так называемый феномен Крючкова. Среди них режиссер, ученый, певица, артисты театра и кино. Всех их связывали с Николаем Афанасьевичем самые теплые отношения.

О трагической судьбе режиссера Владимира Скуйбина, ушедшего из жизни в тридцать четыре года, и его фильмах читатель уже знает. Теперь он познакомится с его очерком, которым и открывается эта главка.

Это было пятнадцать лет тому назад. На железнодорожной ветке, которая проходила там, где сейчас находится лужниковский Дворец спорта, стоял воинский эшелон. Его теплушки были разрисованы характерными для Гражданской войны фигурами «Окон РОСТА». Два красноармейца, в буденновских шлемах, в шинелях с широкими петлицами на груди, вели вдоль эшелона седовласого джентльмена с большим фотоаппаратом. Один был артист Театра революции Толмазов, другой был я – студент театрального училища. Как необыкновенно интересно было все, что происходило вокруг нас, – и приборы, и кран, и кинокамера, у которой сидел режиссер в темных очках и повернутым назад козырьком кепи. Это был Сергей Юткевич – постановщик фильма «Свет над Россией».

Мы шли вдоль вагонов, и вот кто-то крикнул:

– Рыбаков! Шпиона поймали!

Я увидел, как из теплушки на землю спрыгнул матрос с огромным маузером в деревянной кобуре на боку. Он быстро пошел нам навстречу, и что-то неуловимо знакомое показалось мне в этой коренастой, крепкой фигуре. Матрос подошел, и я увидел его лицо. Ну конечно, это был он – Николай Крючков! Кумир сретенской детворы. По многу раз мы бегали в кинотеатр «Уран» смотреть своего любимца в фильмах «На границе», «Комсомольск», «Член правительства», «Яков Свердлов», «Свинарка и пастух».

Прошло десять лет, и вновь мне удалось встретиться с Крючковым еще в работе. Это было на «Жестокости».

Еще занимаясь с Павлом Нилиным над сценарием, мы решили, что в роли начальника угрозыска будет сниматься Николай Афанасьевич. Существует разный подход к выбору актера.

Я, молодой режиссер, испытывал естественное волнение на первой репетиции с известным актером, народным артистом, который до моего фильма снялся уже в шестидесяти картинах. Но мы быстро нашли общий язык. Он был собран, спокоен, прекрасно знал текст и серьезно относился к своей работе.

Мы начали репетицию, но у меня не проходила некоторая внутренняя скованность. И вот когда мы дошли до места, где Начальник говорит, что и он причастен к искусству, что он «выступал в цирке», Крючков неожиданно вскочил, сбросил с себя рубаху и остался в майке. Он вздохнул и втянул живот. Мощная грудная клетка поднялась вверх, а голова на короткой шее ушла в плечи. Он согнул в локтях руки, мышцы на теле напряглись буграми, лицо приобрело самодовольное выражение – перед нами стоял цирковой борец! Все захохотали. Засмеялся и я. Это была неожиданная черточка в характеристике образа. И сразу установилась нужная творческая атмосфера естественности, простоты и доверия.

Первая съемка, на которой сразу же проявляется слабость героя Крючкова. И артист начинает постепенно раскрывать подлинную сущность Начальника. То он удивительно родной, то службист, то подлец, а то и искренний друг. Сложный характер.

Я вспоминаю Крючкова того времени. Он приходил в студию всегда в отличном настроении, веселый, общительный, излучающий неповторимое «крючковское» обаяние. И когда я слышал дружные взрывы хохота из костюмерной или гримерной, я знал – он рассказывает об охоте или рыбной ловле.

Но вот он входит в скрещенные лучи дигов. Вот он стоит, Начальник, в своем кабинете за массивным столом. Плотная, коренастая фигура, затянутая в военный френч, ежик волос, жесткие, волевые черты лица. Вот это мгновенное перевоплощение Крючкова-человека в образ – одна из удивительных черт его характера. Он не любит много говорить о роли, он понимает с полуслова характеристику образа, поэтому все движения его пластичны. Но нельзя думать, что это дается ему легко. За этим стоит огромный опыт постижения тайны ремесла и каждодневная работа. Актеры, любящие порассуждать о «зерне», порой не знают даже текста. Меня всегда поражало в Крючкове его великолепное знание текста сценария и необыкновенная самодисциплина – он приходил на съемки за два часа до начала.

Актерские качества Крючкова неразрывно связаны с его человеческими качествами. Я помню, во время съемок у него обострился тромбофлебит – ему приходилось целые дни проводить в седле на морозе. И он ни за что не соглашался прервать съемки. А на съемках фильма «Суд»! Он сломал ногу, а на второй день явился с загипсованной ногой, через два дня разрезал гипс ножом и продолжал сниматься…

Вот я смотрю на фотографии. Пожилой бородатый охотник Семен Тетерин, в стареньком пиджачке и косоворотке. Это не просто новая роль в его творчестве – это потолок его дарования, качественно новая ступень в творчестве актера. Вообще эволюция его творческого роста поражает. И это говорит не только об одаренности актера, о неограниченном диапазоне его возможностей, но и о вечном поиске нового в искусстве.