Нонна Голикова - Любовь Орлова

Но это уже успело стать воспоминанием, а теперь она лежала в больнице, а Григорий Васильевич приезжал к ней, и эти свидания стали главным содержанием, печально-радостным ритуалом их жизни. Она всегда с нетерпением ждала его, не позволяя себе терять форму, радуясь свиданию, его неизменно ласковой улыбке…

Больница, операция, болезнь… Никто и никогда не видел при этом Любовь Петровну небрежно причёсанной или плохо одетой. Со временем желтизна оставила её, и она по-прежнему хорошо выглядела. Пару раз мы с мамой приезжали к ней, специально не предупреждая её по телефону. «Интересно, хоть раз мы увидим Любочку или непричёсанной, или просто в ночной рубашке?» — говорила мама, восхищаясь умением Любови Петровны держать форму. «Вы хорошо держитесь в седле», — говорил партнёр её героини в спектакле «Милый лжец». Эти слова — о ней самой, о её поразительной самодисциплине и силе воли. Нет, нам так и не удалось застать её врасплох. Любовь Петровна всегда была безупречно причёсана и одета.

В декабре 1974 года страна отмечала сорокалетие премьеры фильма «Весёлые ребята». Григория Васильевича и Любовь Петровну пригласили на телевидение для интервью. Её привезли в Останкино из больницы. Они сидели в кадре рядом. Я запомнила её фразу в этом выступлении: «Я благодарю судьбу за то, что она послала мне такого друга, мужа и такого великолепного режиссёра, как Григорий Васильевич. Спасибо!» — и как она посмотрела на него! И я впервые в жизни увидела его лицо без так свойственной ему улыбки…

На следующий день после передачи в Москве все только и говорили об этом выступлении, что 72-летняя Орлова выглядела не старше сорока, что оба они прекрасны. Рабочий день повсеместно оказался нерабочим, потому что, как рассказывали мне буквально все мои знакомые, дела были заброшены и время было отдано исключительно бурному обсуждению этой уникальной пары…

Через два месяца, 26 января 1975 года, её не стало… Об их последней встрече мне рассказал Григорий Васильевич. 23 января, в свой день рождения, он, как всегда, приехал к Любочке в больницу, побыл у неё и потом вернулся домой. Но не успел он раздеться, как зазвонил телефон. «Приезжайте!» — раздался её угасающий голос. Это было очень необычно, так как в любой ситуации она думала прежде всего о нём и старалась не тревожить его лишний раз. Он тотчас поехал опять в Кунцево. Когда он вошёл в палату, она сказала только: «Как вы долго!» — и сразу потеряла сознание. Больше она в себя не приходила.

«Это был её первый упрёк за всю нашу жизнь!» — сказал мне Григорий Васильевич. Я была потрясена. Какая сила любви, чтобы отодвигать саму смерть, чтобы в последний раз увидеть его, свою любовь! Она потеряла сознание 23 января — в день рождения Григория Васильевича. Похороны состоялись в её день рождения — 29 января.

Хоронила обожаемую актрису, звезду, свою Любовь буквально вся Москва. Гроб стоял на сцене Театра имени Моссовета. Мы медленно ехали на машине вдоль очереди тех, кто хотел с ней проститься. Очередь эта тянулась от площади Восстания к площади Маяковского, к театру. Был мороз. Григорий Васильевич с сыном и мы — папа, мама, брат и я — сидели на сцене у гроба. Во весь задник висел огромный портрет Любови Петровны с её знаменитой ослепительной улыбкой. Звучала траурная музыка. Шла бесконечная череда людей. К гробу выходили с прощальными словами Ростислав Плятт… Ия Саввина… Замминистра культуры СССР Константин Воронков… Ещё кто-то… И вдруг к гробу подошёл человек с огромным — выше человеческого роста — венком живых роз. Я обратила внимание, что надпись на ленте была — «Любочке…» — и лента загибалась, и больше ничего нельзя было прочитать. Человек этот был так ослепителен, что его появление не могло не вывести из понятного оцепенения и не запомниться. Это был принц из девичьих снов — только немолодой. Высокий, стройный, с горящими глазами, белоснежная прядь в чёрных волосах. Марчелло Мастроянни, но более мужественное лицо, более резкие черты… Спустя некоторое время я навестила Григория Васильевича и спросила его об этом прекрасном незнакомце. И вот что он мне рассказал.

Это был итальянский граф, миллионер — имени его я не запомнила — и большой чудак. Во времена фашиствовавшего Муссолини этот аристократ публично брезгливо высказал своё мнение о дуче, за что и был немедленно отправлен в концлагерь. Тогда его сын, взяв несколько фамильных бриллиантов, сел в собственный самолёт и полетел спасать отца. Подкупив всех, кого было надо, сын похитил отца и спрятал его в надёжном месте. После падения дуче граф зажил с прежней широтой. Он купил остров с замком и там ежегодно устраивал международные праздники искусств, приглашая тех звёзд со всего мира, кого сам считал звёздами. Фейерверки, балы, вернисажи, просмотры фильмов, уникальные концертные программы. Правда, участники и гости фестиваля должны были соблюдать одно странное условие. Граф являлся ярым поклонником марксизма, и обязательной частью программы было посещение всеми лекций по теории этого оригинального учения. Но фестиваль был столь престижен, что приглашённые были готовы удовлетворить этот каприз хозяина замка и сказочного острова. Граф был горячим поклонником Любови Орловой, и она ежегодно приезжала на эти фестивали вместе с Григорием Васильевичем. Помимо всего прочего экстравагантный итальянец развернул и издательское дело. Он издавал своего рода энциклопедию искусств.

В один из приездов Орловой граф, предложив ей руку, повёл через анфиладу залов к обеденному столу. В одном из залов на высоком пюпитре был развёрнут очередной том энциклопедии — как раз на той странице, где была статья о его любимой русской кинозвезде. Статья эта иллюстрировалась портретом Орловой, под которым была написана дата её рождения. «Ах, граф, а я-то думала, что вы настоящий мужчина!» — воскликнула Любочка, увидев напечатанной ненавистную ей дату. После обеда граф снова подвёл Любовь Петровну к пюпитру. Цифр под фотографией уже не было. Он всё-таки был настоящим мужчиной!..

Теперь Григорию Васильевичу предстояло учиться жить без неё… Поток писем со всех концов страны хлынул на его адрес. Это были соболезнования, это было нежелание разлуки с любимой актрисой, с созданным ею типом человеческой личности, это была невозможность примирения с её уходом. «Неужели ничего нельзя сделать?» — задавали многие корреспонденты этот более чем парадоксальный вопрос, будто не знали, что за каждым когда-то закроется дверь и с этим никто ничего сделать не может…

«Представляете, Машенька, они все не хотят верить в то, что её нет. Но я знаю ответ на их вопрос. Сделать всё-таки что-то можно. Я сниму о ней фильм», — говорил мне Григорий Васильевич вскоре после похорон. Говорил улыбаясь. Довольно скоро он написал сценарий, который назывался очень просто и очень точно — «Любовь… Любовь… Любовь…». Режиссёрами фильма должны были быть два Григория Васильевича — дед и внук. Однако к моменту съёмок дед уже был не в силах что-либо делать, а внук оказался просто профессионально несостоятельным. Практически фильм создан кинорежиссёром Еленой Михайловой. Фильм получился очень тёплый, пронизанный бесконечным восхищением личностью Любови Петровны, и прежде всего это был фильм об их любви…