Феликс Юсупов - Мемуары (1887-1953)

Времени не оставалось. Арестовать нас могли с минуту на минуту. Отец бросился к испанскому посланнику. Тот объявил, что не даст в обиду русских в Германии, и обещал прислать к нам своего секретаря.

Тем временем позвонила кронпринцесса и сказала, что ей очень жаль, но помочь она не в силах. Собиралась заехать к нам, но предупредила, что кайзер отныне считает нас военнопленными и через адъютанта пришлет нам на подпись бумагу о нашем местопребывании: гарантирован нам выбор из трех вариантов и корректное обращение. Подоспел испанский секретарь. Не успели мы объяснить ему всего дела, как явился кайзеров адъютант. Он торжественно вынул из портфеля лист бумаги с красною восковою печатью и протянул нам. Текст бумаги гласил, что мы обещаем «не вмешиваться в политику и остаться в Германии навсегда». Мы оторопели! С матушкой случился нервный припадок. Она сказала, что сама пойдет к императору. Я показал нелепую бумагу испанцу.

– Как можно требовать подписать подобную чушь? – вскричал он, прочитав. – Нет, тут явно какая-то ошибка. Наверно, не «навсегда», а «на время военных действий».

Наскоро посовещавшись, мы вернули бумагу немцу, просив подтвердить правильность текста и привезти документ завтра в одиннадцать. Отец снова поехал к Свербееву в сопровождении испанского дипломата. Наконец условились, что испанец потребует у министра иностранных дел фон Ягова предоставить в распоряжение русского посла специальный поезд для членов посольства и прочих русских граждан, желающих выехать из Германии. Список предполагаемых пассажиров министру сообщат немедленно. В списке, обещал Свербеев, будем и мы. Потом он рассказал отцу, что в тот день вдовствующая императрица Мария Федоровна и великая княгиня Ксения ехали поездом через Берлин. Узнав, что мы в отеле «Континенталь», они хотели было заехать к нам и увезти нас с собой в Россию. Но было поздно. Судьба их самих висела на волоске. Злобная толпа била стекла и срывала шторки в окнах вагона государыни. Императорский поезд спешно покинул берлинский вокзал.

На другой день рано утром мы поехали в русское посольство, а оттуда на вокзал к копенгагенскому поезду. Никакого сопровождения, как полагалось бы иностранной миссии. Мы отданы были на милость разъяренным толпам. Всю дорогу они швыряли в нас камни. Уцелели мы чудом. Среди нас были женщины и дети, семьи дипломатов. Кому-то из русских палкой разбили голову, кого-то избили до крови. С людей срывали шляпы, иным в клочья изорвали одежду. Наш автомобиль был последним. Нас приняли за прислугу и не тронули. За минуту до отхода поезда прибежали наши слуги, перепутав вокзал. В панике они растеряли по дороге наши чемоданы. Мой камердинер, англичанин Артур, остался в гостинице с большей частью вещей, делая вид, что отлучились мы ненадолго. Артура арестовали и насильно удерживали в Германии все время войны.

Только когда поезд тронулся, мы вздохнули с облегчением. Впоследствии выяснилось, что вскоре после нашего отъезда кайзеров адъютант явился в гостиницу. Когда императору Вильгельму доложили о нашем бегстве, он приказал арестовать нас на границе. Приказ опоздал. Мы проехали беспрепятственно. Несчастного адъютанта послали в наказание на фронт.

В Копенгаген мы приехали даже без зубной щетки. Отправились в гостиницу «Англетер», и тут же начались визиты: посетили нас король и королева Дании со всеми родственниками, императрица Мария Федоровна с дочерью, тещей моей, и многие прочие, оказавшиеся проездом в датской столице. Все были потрясены случившимся. Императрица просила и добилась нескольких поездов для многочисленных русских, не имевших возможности вернуться на родину своим ходом.

Назавтра мы покинули Данию. С парохода, плывшего в Швецию, императрица с явным волнением смотрела, как удаляется берег родины ее. Но долг звал в Россию.

В Финляндии нас ждал императорский поезд. Финны радостно приветствовали ее величество во все время пути. В Дании до нас дошли слухи о якобы финском восстании. Теперь эта встреча слух опровергла.

А Петербург выглядел по-прежнему. Казалось, нет никакой войны.

Императрица Мария Федоровна, уезжая в Петергоф, позвала нас на время с собой.

Петергоф находился неподалеку от Петербурга, на берегу Балтийского моря. Его золотистый дворец, террасы и парк, на французский манер с фонтанами, прозвали Русским Версалем. Длинный канал спускался к морю. Вдоль канала – деревья и снова фонтаны. А в самом начале – лестница и бассейн с Самсоном, убивающим льва. Львиная пасть изрыгала фонтанную струю. Фонтаны били везде. Два из них послужили причиной забавного случая, над которым долго потом смеялись императрица и всё окружение. Были у ее величества в числе фрейлин две старые барышни, крайне пунктуальные. Однажды они опоздали к обеду на полчаса. На вопрос, что случилось, барышни, краснея, рассказали, что условились встретиться у входа в парк у фонтана то ли Адама, то ли Евы – чьего именно, покрыто мраком истории. Но одна ждала у Адама, другая – у Евы, а оглянуться и удостовериться, тот ли это прародитель, девицы стеснялись.

Дворец, построенный в XVIII веке для императрицы Елизаветы Петровны, был разрушен бомбардировками в ходе последней войны. Государи в нем никогда не жили – держали его исключительно для приемов. А обитали они в парковом доме на берегу. Чуть выше стояли дома: «Коттедж», отведенный для вдовствующей императрицы, и «Ферма», где жили мои тесть с тещей. В этом доме родилась Ирина.

Прожив с месяц в Петергофе, мы отправились с императрицей Марией Федоровной в Елагинский дворец – императорскую резиденцию на одном из островов в устье Невы. Неожиданно Ирина заболела корью. Все мы крайне за нее перепугались, потому что в те дни была она беременна. Как только она поправилась, мы отбыли к себе на Мойку. Работы в бельэтаже еще не закончились, и временно мы поселились в прежних моих комнатах наверху, где жил я когда-то с братом Николаем.

Быв единственным сыном в семье, я освобождался от призыва, потому занялся устройством госпиталей в различных наших домах. Императрица Мария Федоровна возглавила Красный Крест. Это облегчило мне дело. Первый госпиталь для тяжелораненых был размещен в моем доме на Литейной. Я всей душой ушел в новую работу, решив, что лучше облегчать боль, чем причинять ее. Штат я набрал удачно: врачи и медицинские сестры были прекрасные.

Кампания началась успешно. Русские войска проникли далеко в глубь территории Восточной Пруссии, чтобы помочь Франции, оттянув неприятеля с западного фронта. В конце августа в результате нехватки тяжелой артиллерии отборные части армии генерала Самсонова оказались в окружении у Танненберга. Армия была разгромлена. Самсонов застрелился. На австрийском фронте дела шли успешно, однако наступление, предпринятое в Восточной Пруссии в феврале 1915 года, закончилось полным провалом под Августовом. 2 мая мощным натиском австро-германские войска прорвали оборону на юго-западном фронте. Русская армия была голодна, раздета и почти безоружна, неприятель имел лучшую в мире экипировку. Наши войска сражались в невыносимых условиях. Отдельные части, не имея боеприпасов, пали без боя. Солдатский героизм не спасал. Командование было бессильно, транспорт дезорганизован, снабжение оружием недостаточно. Отступление русских превратилось в бегство. В тылу общество возмущалось. Заговорили об измене. Ругали императрицу, Распутина и государеву слабость.