Джерард Уильямс - Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера

В 5:30 утра, в предрассветных сумерках наступающего дня, начался артобстрел, и 1 600 немецких орудий буквально нашпиговали снарядами позиции Союзников. Вслед за этой стеной огня продвигались семь бронетанковых и девять пехотных дивизий 5-й и 6-й танковых армий вермахта, в то время как с юга в западном направлении прорывались соединения 7-й армии. Началась операция «Стража на Рейне» (нем. Wacht am Rhein) – последняя авантюра Гитлера с целью вырвать победу на Западном фронте. План был таков: бросить все оставшиеся бронетанковые части через Арденны и реку Мёз (Маас) на Антверпен, чей стратегически важный порт 28 ноября наконец в полную силу заработал на пользу Союзников. В случае успеха Гитлеру удалось бы вбить клин между американской и британо-канадской армейскими группировками. Менее реалистичной была перспектива выиграть этим наступлением время для массового поступления на вооружение новых образцов «чудо-оружия» – реактивных самолетов и дизель-электрических подводных лодок типа XXI. 11 декабря фюрер отправился на личном поезде в полевой штаб «Адлерхорст»[239] (нем. Adlerhorst – «Орлиное гнездо») под городом Бад-Наухайм в южной части Центральной Германии, чтобы лично руководить операцией.

История наступления в Арденнах подробно рассказана многими авторами. Среди снега и тумана, которые на первых порах приковали к земле авиацию Союзников, появление немецких войск стало полной неожиданностью. Те американские дивизии, что встретились на их пути первыми, либо отдыхали в этом спокойном секторе после тяжелой битвы в Хюртгенском лесу, либо только что прибыли из США. Впрочем, сложный рельеф местности и плохая погода были препятствием и для танков вермахта. В июне 1940 г., в разгар лета, когда прорыв вдоль той же самой линии успешно разъединил основные части французской армии и Британский экспедиционный корпус, немецким танкам, весившим тогда не более 20 тонн, было довольно непросто преодолеть узкие лесные дороги Арденн. Теперь же дороги были покрыты льдом и снегом, и танкам, весящим как минимум вдвое больше прежнего, продвижение вперед давалось неизмеримо труднее.

Несмотря на то, что атака вызвала замешательство и многие части были разбиты, американцам удалось сформировать очаги упорного сопротивления, а военные инженеры предпринимали героические попытки подорвать мосты на пути немцев – ведь именно от наличия мостов и горючего зависел успех их наступления. С разрушением мостов ударная группировка немецких войск была вынуждена отклониться на север от запланированного курса – к деревне Ла-Глейз. Однако небо к этому времени прояснилось, и длинная колонна немецких грузовиков и бронетехники попала под огонь с бреющего полета истребителей-бомбардировщиков ВВС США, что остановило продвижение немецких войск. 20 декабря, когда в этот район к американцам прибыло подкрепление, немецкая ударная группа была окружена. После жестокого сражения, длившегося два дня, остатки группы вырвались из окружения в пешем порядке, оставив раненых, с небольшим отрядом ваффен-СС в арьергарде, прикрывавшим отступающих. Последним пристанищем отступавших стало здание церкви в деревне Ла-Глейз,[240] которое, попав под непрекращающийся артобстрел Союзников, превратилось в руины, и 24 декабря немцы были здесь окончательно разгромлены. В тот же день начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гейнц Гудериан советовал фюреру остановить наступление, поскольку продвижение на других направлениях было незначительным и малополезным.

В некоторых американских частях замешательство, вызванное внезапным наступлением, переросло едва ли не в панику. 4 января даже генерал Паттон сделал в личном дневнике такую запись: «Мы все еще можем проиграть эту войну».[241] Уныние возрастало по мере удаления от фронта, и в Вашингтоне глава штаба армии США генерал Маршалл размышлял: «Если немцы победят нас, нам придется пересмотреть свое отношение к войне в целом. Придется занять оборонительные позиции по всему немецкому фронту. Граждане Соединенных Штатов должны будут решить, настолько ли они хотят продолжать войну, чтобы вновь вооружать большие армии».[242] В войсках теперь горько шутили: «Война все еще может закончиться к Рождеству… к Рождеству 1950 года». Отголоском наступления в Арденнах стала операция «Боденплатте» (нем. Bodenplatte – опорная плита, основание), начавшаяся на рассвете 1 января 1945 г., в ходе которой люфтваффе нанесло удары по многочисленным аэродромам Союзников в Бельгии, Франции и Голландии, уничтожив 439 боевых самолетов, большинство из них – на аэродромах.[243] И хотя эти потери Союзников в технике было нетрудно восстановить, в то время как найти замену многим сбитым и погибшим немецким летчикам было гораздо сложнее, союзное командование посчитало эту операцию знаком способности вермахта продолжать боевые действия.

В общей сложности отражение наступления в Арденнах обернулось для американцев потерей 89 тыс. человек, в том числе 14 872 погибшими, став для армии США самым кровавым сражением за всю войну. В то же время потери немецкой армии составили 130 тыс. человек, из которых 19 тыс. погибли; кроме того, вермахт безвозвратно потерял почти 400 танков. В течение нескольких недель на европейский театр военных действий прибыло девять свежих американских дивизий. Последняя авантюра Гитлера на Западном фронте[244] закончилась провалом, и теперь границы Германии были открыты для вторжения Союзников.

Сотрудник организации «Monuments Men» капитан Уолкер Хэнкок вернулся в Ла-Глейз 1 февраля 1945 г. Издали деревня выглядела полностью разрушенной. От церкви, в которой оборонялись бойцы отряда ваффен-СС, остался лишь каменный остов; крыша провалилась, повсюду валялись упавшие балки, нефы были по колено занесены снегом, и ледяной ветер задувал сквозь бреши в стенах. Церковные скамьи были свалены в баррикады и изрешечены пулями, на полу валялись консервные банки, окровавленные бинты и коробки от боеприпасов. Но в центре всего этого хаоса Уолкер обнаружил нисколько не поврежденную статую Мадонны из Ла-Глейза:

Она стояла там же, где он видел ее два месяца назад, в середине нефа; одна рука была прижата к груди, другая – вознесена в благословляющем жесте. Казалось, она едва замечала происходящее вокруг – ее внимание было сосредоточено на чем-то отдаленном и божественном. Но на фоне этого разрушения она выглядела гораздо более чудесно и обнадеживающе, чем прежде. Ее красота словно торжествовала над смертью даже среди разорения и отчаяния.[245]