Река жизни - Томас Сюгру
Эдгар пошел в спальню и погрузился в сон, предварительно объяснив доктору Хаузу, какие ему нужно делать внушения, особенно для того, чтобы разбудить. Как выяснилось, именно это является наиболее важным. Сеанс в принципе мог провести любой, если ему четко объяснят, при помощи каких внушений нужно вывести Эдгара из состояния сна. Участвующий в сеансе человек не должен был также ни на секунду покидать спящего Эдгара до тех пор, пока тот не выйдет из состояния транса.
Когда Эдгар проснулся, он увидел недоумевающее лицо доктора Хауза.
– Хаггард считает, что у нее опухоль брюшной полости,- сказал он.- Я обращался ко всем местным врачам. Они согласны с этим диагнозом. Вы же утверждаете, что никакой опухоли нет. По вашему мнению, моя жена беременна, и у нее сжатие кишки. Лечение, которое вы предлагаете для данного заболевания, вполне приемлемо – масляные клизмы и прочие средства,- он покачал головой.- Но я не могу понять, как она могла забеременеть. Ведь у нее не может быть детей.
Эдгар чувствовал себя посрамленным. Он надеялся, что его диагноз совпадет с диагнозом врачей. Это бы значительно облегчило дело. Ведь доктор Хаггард был ведущим специалистом в Нашвилле.
– Мы будем выполнять ваши предписания,- сказал доктор Хауз.- Посмотрим, что из этого получится.
Эдгар провел в Хилле следующие день и ночь. Появившийся на другое утро из спальни Керри Хауз стал благодарно трясти ему руку.
– Вы были правы, это действительно сжатие кишки,- сказал он.- Керри гораздо лучше. И все-таки я не могу понять, как она смогла забеременеть.
Эдгар вернулся в Боулинг-Грин. А в ноябре появился на свет Томас Бурр Хауз-младший. Он родился семимесячным и поэтому был такой крошечный и хрупкий, что его носили на подушке. Никто, кроме Керри, не верил, что он переживет зиму. Он все время болел, у него были частые приступы. В марте приступы настолько участились, что Керри попросила доктора Хауза снова позвонить Эдгару в Боулинг-Грин.
В этот раз, кроме Хауза, на сеансе присутствовали два местных врача. Один из них, указав на Эдгара, заявил: “Если вы действительно верите этому шарлатану, то мне здесь делать нечего”, и с этими словами удалился. Другой врач, доктор Джексон, лечивший на протяжении многих лет семью Кейси, остался.
Керри сидела в качалке у окна в гостиной комнате. У нее на коленях лежал ее ребенок. Через каждые двадцать минут у него начинались судороги. Эдгар прошел из гостиной в спальню, находившуюся напротив. Хауз и доктор Джексон последовали за ним. Эдгар лег на кровать и погрузился в сон. Когда он проснулся, доктор Хауз сидел рядом с ним; доктор Джексон был в гостиной. Дверь в гостиную была приоткрыта, и Эдгар услышал, как доктор Джексон разговаривает с Керри.
– Сами подумайте, миссис Хауз, мы не можем сделать то, что советует этот человек,- говорил он.- Мы не можем дать вашему ребенку яд.
Эдгар вошел и встал у камина. Керри продолжала раскачиваться в качалке. Ее взгляд остановился на ребенке. Вошел доктор Хауз и сел рядом с ней.
Керри обратилась к Джексону.
– Вы были среди тех, кто настаивал на том, чтобы мне сделали операцию, не так ли?- спросила она.- Я не последовала вашему совету. Теперь умирает мой ребенок, и вы ничем не можете ему помочь, но запрещаете мне делать то, что советует Эдгар. А я все равно сделаю так, как велит он.
Стараясь успокоить ее, Хауз заговорил:
– Но, по его словам, нужна большая доза белладонны – сказал он. – Ты же сама знаешь, что это смертельно. Разумеется, он предусмотрел и противоядие. Но кто знает, что из этого получится?
– Единственное, что я точно знаю, так это то, что мой ребенок умрет, если мы что-нибудь не предпримем,- сказала Керри.- Это наш единственный шанс. Доктор Хауз, отмерьте нужную дозу. Я сама дам ее ребенку.
Хауз ушел в свой кабинет и вернулся с пузырьком белладонны. Керри помогала ему. Через несколько минут ребенок успокоился и заснул.
– Приготовьте противоядие,- приказала Керри. Доктор Джексон обратился к Эдгару.
– Я никогда о таком не слышал,- сказал он.- Примочка из персикового дерева. Я не знаю, как ее готовить и для чего она. Но раз вы ее назначили… Вы имеете представление, что это такое?
– Я приготовлю лекарство сам,- вызвался Эдгар. Он был рад выбраться из дома. Ему необходимо было что-то делать. Он не мог больше оставаться здесь и видеть перед собой Керри и лежащего на ее коленях ребенка. Ожидание стало невыносимым.
Но что могла представлять из себя примочка из персикового дерева? Ее невозможно было приготовить из листьев, поскольку деревья в саду стояли совершенно голые. Он внимательно осмотрел одно из персиковых деревьев и отобрал самые молодые и нежные побеги. Из них вышел бы неплохой настой, если именно из них нужно было его готовить. Он принес ветки на кухню, расположенную отдельно от дома, положил их в кастрюльку и залил кипятком.
Миссис Эванз пришла помочь ему. Когда настой стал довольно насыщенным, они смочили им полотенца и отнесли их в дом. Эдгару казалось, что время остановилось. Но когда Эдгар принес очередное полотенце, Керри посмотрела на него и сказала:
– Ему лучше. Я знала, что если ему кто-нибудь и сможет помочь, то это будешь ты, Эдгар.
Эдгар вышел на улицу. Он стоял там, вдыхая холодный ночной воздух. К нему подошел доктор Хауз.
– Не имеет смысла упрямиться,- сказал доктор.- Вы спасли Керри, теперь вы спасли нашего сына, используя свое состояние транса. Все это звучит глупо, но ведь так оно и есть. Боюсь, мне ничего не остается, как поверить в это.
– Надеюсь, вы правильно сделаете,- ответил Эдгар.- После сегодняшней ночи я и сам готов поверить.
Наблюдая за звездами, мерцавшими на зимнем небе, Эдгар впервые почувствовал, что начинает понимать свое предназначение. Он сотворил добро. Он избавил человека – маленького ребенка – от страданий, а может быть, и от смерти. Он смог сделать это благодаря дару, данному ему Богом. Сбылась его мечта. Может, ему было предназначено жить такой жизнью?
Но по возвращении в Боулинг-Грин его энтузиазм постепенно угас. Каждый день он встречался со своими друзьями-врачами. Их невозмутимая самонадеянность, их привычка постоянно вставлять в речь медицинские и научные термины, их настойчивые просьбы забыть все обиды и продолжить “интересные эксперименты” ввергли его в меланхолию, которая только усилилась после того, как он
