Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

10(23) октября Алеша принимает причастие. К полудню боль настолько отступает, что удается даже осмотреть царевича. Казалось, гематома рассасывается. Жар начинает спадать. Мучения уменьшаются. Наконец Алеша погружается в целительный сон.

Это «чудо» окончательно и бесповоротно укрепляет веру Александры в Распутина. Царь не верит подобно царице в «чудо», но зерно сомнения западает ему в душу. Когда министр двора Мосолов спрашивает хирурга Федорова, постиг ли он причину, тот уклончиво отвечает: «Если бы я это сделал, я бы не признался. Вы могли бы сами составить себе мнение, что здесь произошло…»

С медицинской точки зрения возможен такой феномен, при котором сжатие кровеносных сосудов самой гематомой приводит к перекрытию тех сосудов, которые останавливают кровотечение. Кроме того, вероятно что неожиданное спокойствие царицы благоприятно отразилось на самочувствии царевича. Несомненно, врачи считали его потерянным.

Извещая о случившемся свою встревоженную сообщениями в печати мать, царь тщательно избегает упоминания об установлении царицей нового контакта с Распутиным:

«…Пишу тебе, мое сердце, исполненный благодарности Господу за его милость и милосердие, ибо он послал нам свое благословение: Алеша начал выздоравливать […]. Из-за нервов я едва мог находиться у его кровати, но иногда мне приходилось сменять Аликс, которая совершенно себя изнурила; это испытание она переносит намного лучше меня […]. Все вели себя так трогательно — прислуга, казаки, матросы и все, кто там был, так сердечно нам сочувствовали; они попросили отца Александра Васильева из Успенского монастыря, также являвшегося домашним священником детей, вести богослужение, пока Алеше не станет лучше. Масса польских крестьян участвовала в нашем богослужении, и, когда подошло время проповеди, все разрыдались! И как много писем и телеграмм мы получили! Я, как обычно, получал свою почту дважды в неделю […].

Теперь я уже снова пришел в себя и довольно часто даже выезжаю на охоту, что укрепляет нервы, иначе я превращусь в старуху…

Еще пройдет много времени, пока Алеша станет здоров».

В благодарность за то, что Алексей выжил, царь издает указ об амнистии и подписывает помилование военным, подлежавшим наказанию по дисциплинарным причинам, со словами: «…В благодарность господу Богу за выздоровление престолонаследника. Мы распоряжаемся перевести солдат Бахурина, […] для продолжения службы в 58-й Преображенский пехотный полк…»

Теперь «Тедеум», воспеваемые Господу по всей России, были не просительными, а благодарственными богослужениями. Выздоровление наследника, пользовавшегося популярностью и вызывавшего симпатии во всех кругах, празднуется с непритворной радостью.

Врачебный бюллетень от 19 ч., 30 октября, гласит: «В истекшие сутки температура Его Императорского Высочества Престолонаследника Цесаревича составила утром 36,9° и 36,8°, вечером 37,3° и 37,1°. Пульс утром: 112 и 104, вечером: 120 и 112. Цвет лица немного улучшился.

Подписали: лейб-педиатр Раухфус, лейб-врач Его Величества Е. Боткин, почетный лейб-врач С. Островский».

12 октября (1 ноября)[64] 1912 года в подробном описании состояния, где, разумеется, тщательно избегаются всякие ссылки на причины заболевания, сообщается: «Температура Его Императорского Высочества Престолонаследника Цесаревича утром 36,9 и вечером 37,4 градуса, пульс утром и вечером 108; 1 ноября[65] утром 36,7° вечером 37,0°, пульс утром 104, вечером 108. За последние четыре дня опухоль еще более спала: иррадиации в область тазобедренного сустава почти не констатируются; при пальпировании область спины свободна, и внутренние границы гематомы на полтора сантиметра не доходят до средней линии, здесь картина болезни не просматривается. Ввиду позитивного протекания процесса рассасывания кровотечения и удовлетворительного общего состояния Его Высочества, будущие бюллетени будут составляться и выпускаться только при значительных изменениях состояния здоровья Высочайшего пациента.

Подписали: лейб-педиатр Раухфусс, лейб-врач Его Величества Е. Боткин, почетный лейб-врач С. Островский».

Показательно, что весной того же года, когда столь болезненно проявились последствия наследственного заболевания наследника, царица впервые кому-то, кроме царя, а именно — своей сестре, признается, что все дело в гемофилии. На царя, едва успевшего пережить тяжелые дни, наваливаются политические заботы, о которых он рассказывает своей матери: «Мы только что — включая свиту, казаков и прислугу — во время полевой службы получили святое причастие. После этого священник поднес святое причастие Алеше. Какое удивительное чувство облегчения меня охватило, слава Богу!

Вчера весь день шел снег, но ночью была оттепель. Стоять в церкви было холодно, но все это ничего, когда сердце переполняет радость. Все министры, начиная с [министра иностранных дел] Сазонова по очереди прибывали сюда, чтобы со мной увидеться.

Несмотря на болезнь Алеши, я веду войну между христианами и турками очень напряженно, и радуюсь [первым] блестящим успехам против общего врага. Главная проблема возникнет только в конце войны, когда будет необходимо согласовать законные права маленьких стран с интересами того, что осталось в Европе от Турции — другими словами, с эгоистичными схемами великих держав. И в этом деле, к великому сожалению, больше всех прочих у нас на пути стоит Англия. Она ведет себя точно так же, как и в Критском вопросе, и, опасаюсь, намеревается и сейчас придерживаться того же курса. Особенно это относится к Греции и той территории, которую та получит после победоносного завершения войны. В России, слава Богу, ни один порядочный человек не захочет войны против славян…»

Отъезд царской семьи намечается на следующую неделю. Царица распоряжается выровнять дорогу до вокзала, чтобы Алеша не испытывал при переезде тряски. Императорский поезд должен двигаться со скоростью не выше двадцати километров в час, чтобы по возможности свести к минимуму толчки. Левую ногу Алеши кладут на подушку; для постепенного растяжения по ходу процесса заживления врачи сконструировали металлическое треугольное приспособление, посредством которого состояние ноги постепенно могло нормализоваться. Дополнительно предписаны массаж, горячие грязевые маски и ванны.

К уже аккредитованным при дворе добавляются еще новые врачи. Федоров прислал в Спалу своего самого дельного ассистента, Деревенко[66]. Этот молодой и влюбленный в свое дело медик отныне постоянно подле своего подопечного. Другой врач, баловень столичной медицинской моды, Вреден, попытался было, по привычке призвав на помощь свое обаяние и искусство убеждения, уговорить царицу на ортопедический аппарат, без которого, как он смело заверял, Алексей на всю жизнь останется на костылях. Все же, несмотря на то, что Вреден сначала ухитрился подружиться с Алешей, царица испугалась предстоящего эксперимента. Царь пожаловал Вредену титул «почетный придворный врач» и вежливо распрощался с ним навсегда.