Анатолий Ведерников - Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры

Такова была в общих чертах «просветительная» философия XVIII века, обаятельному влиянию которой поддалась вся Западная Европа. И Россия, введенная Петром I в общее русло европейской жизни, само собой понятно, не могла избежать влияния этого великого движения умов. Начало этого влияния относится еще ко времени Елизаветы Петровны, но полной силы это влияние достигает в царствование Екатерины II, которая сама была воспитана на французской литературе.

С первых же лет своего царствования Екатерина II вступает в литературные сношения с корифеями французской философии. С Вольтером она состояла в оживленной переписке целых 15 лет (1763–1778). Не меньшей благосклонностью пользовался и Дидро. Когда парижский парламент осудил «Энциклопедию» и запретил ее продажу, Екатерина II через Шувалова предложила Дидро перенести печатание «Энциклопедии» в Петербург, от чего Дидро, впрочем, должен был отказаться. Когда в 1765 году было закончено издание «Энциклопедии», Екатерина II купила у ее редактора за 15 000 франков его библиотеку, которую оставила Дидро в пожизненное пользование, назначив ему при этом 1000 франков ежегодного жалованья как заведующему библиотекой, и заплатив ему два года спустя это жалованье за 50 лет вперед. В 1773 году Дидро, уже 60-летним стариком, посетил Екатерину II, причем она проводила с ним почти ежедневно по нескольку часов в интимной беседе. Знаменитый математик и философ Даламбер не раз приглашался Екатериной II в воспитатели наследника престола Павла Петровича, но безуспешно. Кроме того, императрица состояла в переписке с известным ганноверским доктором Пиммерманом, бароном Гримом и мадам Жоффрэн, при салоне которой имела своего особого поверенного, и с другими современными представителями французской философии и европейского общества.

Примеру императрицы следуют и вельможи. Таков, например, князь Голицын, посредник Екатерины II в сношениях с энциклопедистами. И. И. Бецкий, как известно, переписывался с Дидро и Жоффрэн; граф Воронцов и граф Шувалов – с Вольтером и Мармонтелем; братья Орловы – с Руссо. В бытность свою за границей русская знать считала своим долгом знакомиться с модными философами и прежде всего съездить на поклон к Фернейскому патриарху – Вольтеру. Помимо этих, так сказать, официальных визитов к светилам западной философии и литературы, русские, проживая за границею, входили в более близкие отношения с западными учеными обществами и литературными кружками.

Особенно сильному влиянию философии энциклопедистов подвергались русские молодые люди, отправлявшиеся за границу для получения образования в тамошних университетах. Здесь они вступали в самое живое и широкое общение с европейской наукой и философией. В то же время в самой России в обществе развивается страстное увлечение всем французским, и русская интеллигенция с помощью распространенного тогда знания французского языка получает возможность знакомиться с произведениями модных писателей и дома через посредство той массы французских сочинений, которая ввозится в то время из-за границы.

А к услугам лиц, не знакомых с французским языком, является обширнейшая переводная литература. Известно, что в 1768 году при Академии наук по инициативе Екатерины II была учреждена особая Комиссия для перевода с иностранных языков на русский. Трудами этой Комиссии, а также частных лиц были переведены сочинения: Вольтера, Монтескье, Дидро, Даламбера, Гельвеция, Кондильяка, Локка, Мармонтеля, Мабли, Руссо и др. По свидетельству митрополита Евгения (Болховитинова), масса переводов ходила еще в рукописях. Таким образом, французская литература и в подлинниках, и в переводах получила у нас сильное распространение.

Обаяние моды было настолько сильно, что это увлечение охватило собою всю русскую интеллигенцию того времени. Произведения Вольтера и других модных философов сделались необходимой принадлежностию каждого претендовавшего на интеллигентность русского дома. Сочинениями Вольтера и энциклопедистов увлекались люди всевозможных слоев общества: князья и ремесленники, офицеры, помещики, министры, писатели. Известно, что адмирал Грейг старательно изучал сочинения Монтескье и Гельвеция. П. С. Потемкин трудился над переводом Вольтера и Руссо. В глуши степной провинции тамбовский помещик И. Г. Рахманинов переводил и печатал в своей типографии сочинения Вольтера. В Казани директор гимназии М. И. Веревкин собирался перевести и напечатать всю французскую «Энциклопедию» полностью. Словом, степень увлечения русского общества французской литературой и философией была чрезвычайно высока, и вопрос о том, какое воздействие производила эта философия и вообще французское просвещение на русское общество, приобретает для нас особый интерес.

Влияние французского просвещения на русское общество

«Просветительная» философия Запада на русской почве дала весьма своеобразные всходы. Чтобы правильно оценить их, надо представить умственное состояние тогдашнего русского общества. Времена допетровской Руси тогда были еще слишком недалеки. Единственным светильником образования в России в то время являлся новорожденный Московский университет. Вся наличность тогдашних образовательных средств, помимо Университета и духовных школ, исчерпывалась четырьмя гимназиями (одна в Петербурге, две – в Москве, одна – в Казани) да несколькими военными училищами, основанными при Анне и Елизавете. Да и эти немногие учебные заведения находились еще в зачаточном состоянии, не исключая и Университета. За недостатком школ приходилось пользоваться частными средствами обучения – средствами, более чем недостаточными, подчас самыми примитивными.

Естественным результатом подобного положения дел являлось почти всеобщее невежество. Страницы многочисленных записок современников представляют слишком много данных, свидетельствующих об этом невежестве даже высших слоев русского общества блестящего екатерининского века. Невежество является одной из самых частых тем сатирических журналов того времени. Это невежество было и официально засвидетельствовано одним из лучших представителей эпохи – Бецким – в докладе Екатерине II («О воспитании юношества в России»: хотя в России и есть различные учебные заведения – «но мало, буде не совсем ничего, существительных плодов от того собрано»). Умственная неразвитость тогдашнего общества была настолько еще велика, что даже в высших слоях его еще крепко держалась прямая предубежденность против образования, пренебрежение им. В данном случае мы находим любопытное свидетельство современника: «Дворяне, – говорит он, – почитают невежество своим правом; человек со сведениями не только не уважается у них, но избегается».