Игорь Мусский - 100 великих афер

Рувье своей вины не признал. Да, он получал деньги, но не от компании, а от «друзей финансистов», и ничего плохого в этом не видит. «Здесь все претворяются, – сказал он, – будто только теперь, в конце XIX века, впервые узнали, что для управления страной нужны деньги. Если же парламент не дает их в достаточном количестве, то политический деятель, который находит их благодаря своим личным связям, заслуживает всяческой похвалы». Все это, разумеется, делалось для зашиты Республики!

Депутат Арена, оказавшийся в числе пятерки, с юмором заметил: «Впервые я оказался в министерском списке». С трибуны же Арена допытывался депутатов, с каких это пор запись на корешке чека является юридическим доказательством.

Однако палата проголосовала за лишение неприкосновенности названных комиссией лиц. Председательствующий Флоке облегченно вздохнул – его имени в списках не оказалось.

Как сложилась судьба участников Панамского дела? Следствие велось крайне медленно. В начале 1893 года Шарль де Лессепс выдал очередную порцию разоблачений: он сообщил, что в 1885 году министр общественных работ Байо получил от компании 375 тыс. франков, а по настоянию председателя Совета министров Флоке 300 тыс. франков были выплачены пяти журналистам. Огласке эти факты преданы не были – Флоке лишился поста председателя палаты депутатов, – и все.

7 января 1893 года начался первый процесс над руководителями компании – Шарлем Лессепсом (Фердинанд Лессепс, которому было 88 лет, уже не мог отвечать за свои поступки), бароном Коттю, Фонтаном и инженером Эйфелем по обвинению в мошенничестве. Их защищали самые лучшие адвокаты. Один из них Барбу, прославляя планы компании как крестовый поход во имя цивилизации, уверял, что раздача взяток парламентариям при таком предприятии столь же неизбежна, как дань, которую купцы в Средние века вынуждены были платить пиратам и разбойникам с большой дороги. Барбу часто цитировал Катона, Вольтера, Гумбольта и Гёте. И, как едко заметил один из газетчиков, создавалось впечатление, будто эти великие чуть ли не лично благословляли финансовые махинации подсудимых.

Суд приговорил обвиняемых к различным срокам тюремного заключения и денежным штрафам. Однако кассационный суд отменил это решение, и все обвиняемые были освобождены.

Вскоре состоялся второй процесс, на этот раз по обвинению в коррупции. На скамье подсудимых – те же лица и пять членов парламента. Рувье среди них не оказалось: хотя он публично признал, что брал взятки, его дело было прекращено «за отсутствием улик». Четыре депутата из пяти виновными себя не признали, утверждая, что получали не взятки, а «гонорары за консультации и советы». Покаялся только Байо. Представители компании отрицали свою виновность в коррупции: они-де добивались законных вещей, но те люди, от которых зависело соблюдение законов, требовали за это денег, и компании приходилось платить. И вот, наконец, объявлен приговор: все оправданы кроме бедолаги Байо, который поплатился за свое признание пятилетним тюремным заключением и штрафом в 750 тысяч франков.

Комиссия по расследованию отправила Корнелиусу Герцу вызов приехать из Англии для дачи показаний, но он этот вызов просто проигнорировал. Артон в течение трех лет скрывался за границей. Остальных взяточников не трогали. Большинство из них в 1893 году были вновь избраны в палату депутатов. Из политических деятелей, замешанных в Панамском скандале, больше всех пострадал Клемансо: он потерял депутатский мандат, приобрел репутацию иностранного агента, подвергся жестокой травле. Позднее Клемансо скажет: «Надо признать, что Корнелиус Герц был законченным мошенником. К сожалению, это не было написано на кончике его носа».

Но и на этом дело не закончилось. В Лондоне был арестован Артон. В ноябре 1896 года он получил по окончательному приговору восемь лет тюрьмы. Артон сообщил новые подробности того, сколько было денег у Рейнака, сколько ушло на взятки, а сколько он получил в качестве комиссионных. Правда, сам он никого не подкупал, а просто раздавал подарки дружески настроенным лицам и просил их пропагандировать важность и полезность строительства Панамского канала. Артон даже создал для этой цели своего рода консультативный комитет депутатов.

В марте 1897 года палата депутатов и сенат лишила парламентской неприкосновенности группу членов парламента и привлекла к ответственности пятерых бывших депутатов. Впрочем, из 26 парламентариев, о которых говорил Артон, судили лишь шестерых, и в декабре 1897 года все они были оправданы (по этому обвинению на всякий случай оправдали и Артона).

Очередная парламентская комиссия ничего нового не выявила. Расследование продолжалось вплоть до смерти Корнелиуса Герца в июле 1898 года. Это было как бы концом Панамы. Деньги вкладчикам вернуть не удалось. Как отметил один из публицистов, изъять украденные сотни миллионов из пасти опытных хищников было столь же безнадежным делом, как искать их на дне котлована, который все же успели вырыть на Панамском перешейке.

Тиара скифского царя ювелира Рухомовского

В конце XIX века открытия российских археологов в области античной культуры Северного Причерноморья вызывали большой интерес научной общественности, любителей и коллекционеров древностей. Едва ли не каждый год совершались поразительные открытия новых городов и дворцов, богатейших погребений и кладов, чудесных скульптур и расписных ваз. Конечно, большинство находок оседало в музеях России, и тем более желанными казались они работникам европейских музеев.

Разумеется, тут же появилось множество фальшивок, якобы найденных при раскопках. Среди торговцев «древностями», славившихся на всю Россию, выделялись очаковские купцы братья Гохманы. Доверчивых любителей античных надписей они снабжали большими мраморными досками, украшенными пространными надписями.

К 1894 году Гохманы свернули эту торговлю по причине резкого падения спроса. Находчивые братья перешли на «античные» ожерелья, перстни, диадемы, серьги и другие украшения. Один из Гохманов делал рисунки будущих «древностей», по которым ювелиры изготавливали предметы из золота и серебра. Клиентами братьев были музеи России, Германии, Франции, Англии, Греции, Италии. Товар распространялся через подставных лиц. Гигантское количество «древностей» из золота и серебра продала музеям и коллекционерам крестьянка Анюта из села Перутино, расположенного на месте Ольвии. Предлагая «древности», Анюта обстоятельно излагала историю находок. Особо недоверчивым коллекционерам фирма Гохманов предоставляла возможность самим найти «древность» в якобы раскопанных при них могилах (это считалось аргументом несомненной подлинности находки).