Николай Цветков - Гений зла Сталин

Советское руководство проводило двойственную внешнюю политику. При этом его окончательные решения зависели от того, какая сторона предложит больше. Берлин отреагировал более позитивно. А в Лондоне колебались. В апреле 1939 года советский посол в Германии Мерекалов в беседе со статс-секретарем фон Вайнцзеккером намекнул, что Советский Союз хотел бы поддерживать с Германией «нормальные отношения».

Чем труднее шли переговоры с западными державами, тем больше Сталин склонялся к выводу о необходимости подписать договор с нацистской Германией.

Летевший в Москву в августе 1939 года для подписания пакта министр иностранных дел Й. Риббентроп сказал сопровождавшим его советникам:

«Партия, которую нам придется сыграть, обещает быть трудной. Нужно усыпить недоверие советских руководителей — завтра, как и сегодня, они останутся нашими врагами. Придет время — и свастика заполощется здесь на месте серпа и молота».

Вечером 23 августа 1939 года на даче Сталина собрались члены Политбюро ЦК. У Сталина было хорошее настроение. Он рассказал соратникам, что он и Молотов вели переговоры с Риббентропом и договор о ненападении был подписан. Он сказал, что завтра англичане и французы узнают об этом и уедут из Москвы.

Далее Сталин сказал, что Гитлер нападет на Польшу, захватит ее и сделает своим протекторатом, а восточная территория Польши, населенная украинцами и белорусами, отойдет к Советскому Союзу.

Затем Сталин говорил о том, что Гитлер хочет нас обмануть, перехитрить, а в действительности мы его обманули, подписав договор.

24 августа 1939 года «Правда» посвятила договору передовую:

«Советско-германский договор о ненападении: вражде между Германией и СССР кладется конец. Различия в идеологии и в политической системе не должны и не могут служить препятствием для установления добрососедских отношений между обеими странами. Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов Германии и СССР, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета».

Сталин и его окружение сразу же свернули антифашистскую пропаганду. Стали оправдывать войну Германии против западных стран, всячески демонстрировать свою солидарность с Третьих рейхом. В прессе была опубликована телеграмма:

«Берлин

Министру иностранных дел Германии господину Йоахиму фон Риббентропу.

Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной.

И. Сталин».

28 августа 1939 года Гитлер потребовал разъяснить всем членам нацистской партии, что договор о ненападении с Советским Союзом является лишь временной мерой и совершенно не меняет враждебного отношения Германии к СССР.

Еще в июле 1939 года советская разведка предупреждала, что инсценировка добрососедства в отношении СССР и, в частности, уважения его интересов в Прибалтике рассчитана всего на двухлетний срок. На это же время немцами заключались с нами все экономические соглашения. Сталин не вникал в суть этой информации.

Естественно, что англо-французская военная миссия, узнав о заключении германо-советского пакта, прервала переговоры с советской военной миссией (во главе с маршалом Ворошиловым) и покинула Москву.

27 августа 1939 года К.Е. Ворошилов заявил:

«Не потому прервались военные переговоры с Англией и Францией, что СССР заключил пакт о ненападении с Германией, а, наоборот, СССР заключил пакт о ненападении с Германией в результате, между прочим, того обстоятельства, что военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу непреодолимых разногласий».

7 ноября 1939 года Сталин сказал, что в Германии мелкобуржуазные националисты способны на крутой поворот, они гибки, не связаны с капиталистическими традициями в отличие от буржуазных руководителей типа Чемберлена. У некоторых наблюдателей создалось впечатление, что Сталин допускал переход нацистов на иные, чем до того времени, позиции.

На самом деле Сталин и Молотов оказались в плену навязчивой идеи: советско-германское сближение — единственный путь оттянуть участие СССР в новой мировой войне, а может быть, и вообще остаться в стороне от нее. Сталин с маниакальной слепотой отбрасывал все иные возможности: не провоцировать Германию, ничем не обострять отношения с ней, пунктуально выполнять все двусторонние договоренности.

Сталин и Молотов явно подыгрывали нацистам.

31 октября 1939 года Молотов выступил на сессии Верховного Совета СССР. Он неоднократно подчеркнул прочность «новых» отношений между СССР и Германией, что «на смену вражде… пришло сближение и установление дружественных отношений между СССР и Германией», что «новые советско-германские отношения построены на прочной базе взаимных интересов».

Выгораживая фашистскую Германию, развязавшую войну в Европе, Молотов сказал: «…Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира».

30 ноября 1939 года «Правда» поместила ответ Сталина по поводу заявления французского агентства «Гавас»: «а) Не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну; б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов; в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны».

С целью демонстрации своего якобы благожелательного и партнерского отношения к Советскому Союзу Германия в ходе переговоров 27–28 сентября 1939 года была «уступчива» при рассмотрении советских пожеланий по вопросу «сфер интересов» в Прибалтике.

Как отмечал немецкий историк Ингеборг Фляйшхауэр в книге «Советско-германский пакт: правда и мифы», это делалось немцами ради заполучения советского согласия на подписание пакта. При этом нацисты исходили из уверенности в том, что в ходе планируемой ими военной акции в Восточной Европе все упомянутые территории окажутся оккупированными немецкими войсками. И это тоже должно было насторожить советское руководство.

И действительно, 16 июля 1941 года Гитлер заявил: «Весь балтийский край должен быть включен в состав Германии». Эстония, Латвия, Литва и Белоруссия были включены в рейхскомиссариат Остланд.