Яков Айзенберг - Ракеты. Жизнь. Судьба

К сожалению, «Вестингауз» — единственный пример взаимовыгодного сотрудничества «Хартрона» с серьезным западным партнером. Следует полагать, что там, где речь идет о деньгах, выделяемых не правительством, а самими фирмами, никакого сотрудничества не получается в силу именно того, что украинские заказчики, как они говорят, неплатежеспособны, а проверить их нельзя, так что обман не исключен.

Мы прилагали большие усилия, чтобы наладить сотрудничество с немецким «Сименсом» и серьезными французскими фирмами, но слышали стандартный ответ — «мы вам аппаратуру, а вы — нам деньги. А если нет (как в советском анекдоте), то — нет».

И кто может их упрекнуть?

Единственное, что можно вспомнить, это — прекрасно организованные поездки в Германию и во Францию, когда эти фирмы еще рассчитывали, что финансовые проблемы удастся решить не за их счет.

Остается надеяться на улучшение ситуации в будущем, но меня это уже не коснется.

Об одной из моих зарубежных поездок все же нужно рассказать.

Опять приходится напомнить, что, несмотря на большие средства, затрачиваемые СССР на так называемый режим секретности, эффективность этих затрат нулевая.

Первой ласточкой был корреспондент известной английской газеты «Гардиан» г-н Миик, который приехал к нам уже в первых числах января 1992 г. (Украина стала самостоятельным государством в декабре 1991 г.). Напечатанное в его газете интервью со мной касалось советских ракет SS-19, более 100 из которых размещались на Украине.

Еще более значимым было приглашение Эдварда Теллера, «отца водородной бомбы» США, принять участие в семинаре, проводимом при его участии в Стенфордском университете. В семинаре, кроме сотрудников университета и крупнейших американских аэрокосмических фирм, приняла участие и расположенная недалеко всемирно известная Ливерморская лаборатория. Благодаря помощи, оказанной тем же Теллером, мы получили разрешение на ее посещение.

Семинар был посвящен проблеме глобального космического мониторинга земной атмосферы. Одним из практических результатов создания такой системы было бы повышение точности метеопрогнозов, а в дальнейшем, возможно, создание системы, позволяющей предсказывать крупные катаклизмы. Для вывода на космические орбиты необходимого для этого большого числа аппаратов предполагалось использовать в качестве дешевых ракет-носителей советские SS-18. Из бесед с Теллером (у меня даже хранится совместная фотография) и другими американскими участниками семинара определенно следовало, что самостоятельный интерес для них представляло само использование для вывода космических аппаратов именно SS-18, чтобы уменьшить их число, стоящее в боевых шахтах, пусть даже для запуска других космических аппаратов вне программы мониторинга. В конечном счете, эта идея была нами реализована спустя несколько лет путем создания ракеты-носителя «Днепр» на базе все тех же SS-18 c необходимыми для этих целей доработками системы управления. На «Днепре» и сейчас запускаются околоземные аппараты, остановка только за заказчиками, готовыми оплатить запуск.

Из тех же бесед с Теллером и др. я понял, что они прекрасно осведомлены о том, кто создал СУ SS-18. Правда, исходя из американского опыта, они полагали, что к решению поставленных ими вопросов о дальнейшем использовании этих ракет будут привлечены и авторы МБР, я думаю, что именно поэтому я и был приглашен на семинар и буквально за 2 дня получил въездную визу. Безусловно, Теллер — великий физик, очередной еврейский эмигрант из Венгрии от фашистов (вместе со Сциллардом). Даже из краткой беседы с ним становится ясно, что речь идет о незаурядном ученом. Он пользовался непререкаемым авторитетом среди участников семинара.

Другие события, хотя и весьма важные для меня, уже не касались ракет.

Во-первых, мои дети уехали в Израиль. Они совершили этот шаг совершенно самостоятельно, даже не советуясь со мной. И дочь, и невестка нашли здесь интересную работу, русскоязычных друзей, а что еще нужно, тем более, что в США шансы на это были бы намного меньше.

Как мне и предсказывали, это и определило мой выбор страны, хотя поначалу я был с этим не согласен.

Ситуация усугубилась тем, что я попал в тяжелую аварию на служебном автомобиле, по дороге из Харькова в Киев.

Меня отвезли в наиболее престижную харьковскую больницу, где бы я отдал Богу душу при тамошнем лечении. Меня в прямом смысле спасла моя дочь, которая, все бросив, приехала в Харьков и провела там время до тех пор, пока не стало ясно, что я выживу. Во время учебы в мединституте она подрабатывала в больнице скорой помощи и многих там знала. Она почти силой заставила перевести меня туда и поместила в отделение реанимации к своей доброй знакомой, оказавшей мне максимальное внимание. Я в самом деле был очень плох, и, если бы не Таня, не выжил. И это не единственный случай, когда она спасла мне жизнь. За несколько лет до этого времени лучший харьковский хирург делал мне операцию. Саму операцию он сделал быстро и хорошо, но при советской гигиене я оказался зараженным, и если бы не дочь, использовавшая все свои медицинские связи для доставания самых сильных антибиотиков, история эта кончилась бы для меня самым печальным образом.

Следующее обстоятельство было совершенно объективным. Я считал, что принятый во всем мире возрастной ценз для начальников, очень правилен, и нельзя, чтобы организациями руководили люди в возрасте, так как эта работа, если стараться ее делать хорошо, требует много сил и здоровья. Попытки решить эту проблему в СССР, а теперь и в Украине, несмотря на принятые правила, оказались вполне безуспешными. У руководителей всегда находятся «веские» доводы, чтобы не расставаться с насиженным местом. Меня удерживала только задача завершения акционирования и приватизации «Хартрона». Я полагал, что для меня это будет легче, чем для другого. В конце концов, я понял, что сопротивление бюрократии мне не преодолеть.

Ну, и наконец, семейные обстоятельства, вынудившие меня ускорить уход с поста руководителя фирмы и поехать в Израиль, чтобы жена могла оказать конкретную помощь дочке в очень тяжелом вопросе получения (или подтверждения) в Израиле диплома врача. Помощь могла состоять только в том, чтобы забрать к нам нашу внучку, обеспечив Тане время, необходимое для занятий.

Последующие события уже с моим здоровьем (мне здесь делали операцию, и я прохожу почти годовой курс послеоперационного лечения) подтвердили правильность нашего решения, так как в Украине меня лечить не могли. Я уехал ко всеобщему удивлению, так как никто добровольно не уходит с такой должности, какая была у меня.