Мое советское детство - Шимун Врочек
* * * Уже вечером я читал первую свою книгу, которую наугад выбрал в библиотеке родителей. Кажется, это было "Красное и черное" Стендаля. Не уверен, потому что память — очень странная штука, постоянно в этом убеждаюсь. Но почему-то думаю, что именно она. Понятно, что я почти сразу "Красное и черное" отложил — и целиком прочитал уже в школе. Причем пробовал читать эту книгу много раз, но всякий раз сдавался на первой-второй главе. И даже когда прочитал ее целиком, то не до конца все понял, хотя книга мне понравилась. Я даже перечитывал ее. А мой отец прочитал "Красное и черное" в первом классе школы. И она стала одной из его любимых книг. Отец научился читать рано, в 5 лет (или даже в 4?), и был записан в три разные библиотеки в Кунгуре. Ходил туда каждый день. Можно было брать 3 книги. В трех библиотеках он брал девять. Но библиотекари все равно ему не верили, и спрашивали: про что книги, мальчик? Ты не врешь нам? Отец рассказывал сюжет. Но ему все равно не верили. Такова селяви истинного любителя чтения. Потом маленький отец пытался взять взрослые книги читать, но ему не давали. Он сам мне про это рассказывал и смеялся. Я, говорит, у них все детские книги прочитал, мне там уже читать нечего, а они... Но нашлась одна хорошая библиотекарша, которая разрешила ему взять взрослые книги. На следующий день она спросила, о чем книга? Отец ответил. И она кивнула и больше никогда не спрашивала. И позволяла взять не 3 книги, а больше, сколько хочешь. "Ну, я там развернулся", сказал отец. Каким образом к отцу в руки попала книга "Красное и черное" Стендаля, непонятно. Или я не помню его рассказ, увы. Возможно, книга была у бабушки дома. Баба Галя, мама отца, работала в отделе кадров и у нее была куча дефицитных книг (а потом и полное собрание Дюма, зеленое, подписное и дефицитное, — но это уже при мне). Именно у бабушки я прочитал "Петр Первый" Толстого, дефицитного "Тарантула", сказы Бажова и много-много других книг. А еще бабушка выписывала кучу журналов вроде той же "Химии и жизнь", "Здоровье" и что-то там еще, где печатали фантастические рассказы и комплексы цигун (ну, это чуть позже). Я читал все подряд.
* * * Моя младшая сестра научилась читать в 4 года. Татьяна говорит, я сам ее научил (мне тогда было 10), потому что мне чертовски наскучило читать ей вслух. Не знаю, как я совершил такой педагогический подвиг — со Златой он у меня пока не очень получается. Потом Таня приходила в детский сад и воспитатель усаживала ее с книжкой. Татьяна серьезно и обстоятельно читала вслух остальным детям, а воспитательница и нянячки отдыхали. А книги сестре перед сном я читал по ролям. Чтобы мне было не так скучно. Я говорил то толстым голосом, то тонким, то хрипло и весело, то зло и страшно, то бодро и по-пионерски, как Конек-Горбунок. Переигрывал, конечно, страшно. Я читал ей "Капризку и ничевоков", "Руслана и Людмилу", русские сказки и грузинские сказки. "Младший вовсе был дурак..." Ершова я вообще сестре часто читал. "Ну еще страничку!", требовала она. И даже когда уже сама научилась читать, иногда просила почитать ей вслух, ну пожалуйста. Я вздыхал и нехотя соглашался. Изредка. Это теперь со Златой тоже. Еще страничку! Сколько бы я не прочитал, Злата считает, что на ней сэкономили. Пару страниц точно зажали, ироды. "Ээ! Слишком маленькая история!", говорит Злата возмущенно. "А ты учись читать сама" - говорю я. Но мы пока в пути. И да. Это очередная маленькая история :)
Замечательная "Азбука" 1980 года издания, СССР. Увы, сейчас таких не делают.
68. Судьба юного художника
Я художник, я так вижу (c) Фото: Robert Doisneau, 1953. Ну, я точно не был таким раскованным живописцем.
Я был больше похож вот на такого художника. А кошка у меня была полностью черная, по имени Катька.
В школе я несколько лет выписывал журнал "Юный художник". Очень он мне нравился. Там постоянно проводились конкурсы рисунка на заданную тему. Однажды я все же решился, набрался смелости и отправил им свою работу. Помню, это была миниатюра "морская баталия в синем монохроме" -- написанная по мотивам "Одиссеи капитана Блада". Я рисовал акварелью, но не кисточкой, а чернильным пером. Синий пиратский корабль сражался с испанским галеоном в безбрежной синеве океана.
Мне казалось, это очень крутая работа в необычной, революционной технике. Я вложил картину, она была размером меньше открытки, в конверт, запечатал его, подписал -- все, как положено, адрес, Москва, в редакцию "Юного художника". Я отправил письмо и с трепетом сердца стал ждать ответа в одном из следующих номеров. Конечно, я считал, что достоит главного приза. Или хотя бы публикации на страницах журнала. Мол, вот нам прислали наши читатели. И тут -- бац! -- мой рисунок. Я прихожу и показываю родителям журнал. Так, небрежно. Дорогие папа и мама, ваш сын печатается в прессе. Но результаты конкурса так и не объявили — журнал закрылся. Не думаю, что это как-то связано. Нет, я уверен, что тут нет никакой связи. Честное благородное слово, это не я. Черт. Мне жаль.
Шучу, конечно. На самом деле, это был 1991 год, а затем начался 1992. Развал Союза больно ударил по всей прессе -- особенно по детским изданиям. И журнал закрылся.
Он несколько раз пытался возродиться после 1991 года, но это уже был далеко не тот журнал.
Мой пиратский корабль -- это, конечно же, "Арабелла", бывший "Синко Льягас". 40 пушечный фрегат Питера
