Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
Дно живёт. Ещё и рыбы всякие плавают. После мёртвого дна Чёрного моря это казалось невероятным. Приходилось опасаться очень ядовитых медуз. Не знаю, можно ли такую красоту увидеть сейчас.
На рыбокомбинате работало много девушек и молодых женщин. Некоторые очень интересовались нашими научными изысканиями. Двум из них удалось меня завлечь и изнасиловать. Потом эти двое привели меня в своё общежитие, в комнату к третьей подруге. Каждая девушка в общежитии имела отдельную комнату.
Они прямо сказали, что я должен этой третьей помочь. Она нашла жениха, скоро свадьба, а она панически боится, ибо не знает, как вести себя с мужчинами в постели в первую брачную ночь. Подружки ушли.
«Вы хотите стать женщиной?» – «Да!»
«Зачем это Вам?» – «Я должна знать, как это бывает».
Мы расстались только утром. Это была одна из тех ночей, которые забыть нельзя.
На следующий день я увидел эту девушку с её высоким, здоровым парнем. Она вела себя очень уверенно.
В наше время это стремление девушек узнать, как это происходит, резко помолодело. Как правило, они стремятся как можно раньше узнать ЭТО со своими юными эгоистичными и безграмотными 14-16-летними друзьями. Следствием является массовая потеря здоровья от более чем миллиона абортов ежегодно.
Отбросив фарисейство, приходится признать, что если уж девицам в 14–16 лет ПРИПЕРЛО желание узнать, то лучше им иметь дело с мужчинами постарше, которые гарантируют абортную безопасность.
В литературе появились сведения, что есть женщины, которые взяли на себя обучение юношей поведению с женщинами в постели. Как это ни странно, матери юношей этих женщин одобряют. С девушками, конечно, положение сложней, но с миллионами абортов делать что-то надо. А делать надо вот что. Надо, как раньше было у нас и теперь в Америке, запретить аборты. Вернуть в Уголовный кодекс статью, которая квалифицирует аборт как убийство человека с уголовной ответственностью – осуждение врача или «повивальной бабки», делающих аборт, на тюремное заключение от трех лет и больше.
Прекращение массовых абортов спасет жизнь миллионам детей и здоровье сотням тысяч девушек.
На берегу приходящие сейнеры сваливали улов в кучу. Это удивительно живописная куча, из которой можно вытащить и краба, и рыбу-саблю, и акулу, и кальмара, включая трепангов. Мы, естественно, пробовали все виды. К нашему удивлению, самой вкусной рыбой оказалась камбала – жареная свежая камбала. Она мало что общего имела с той камбалой, которую довозят в морозильниках нам до Москвы.
Эксперименты мы проводили в одной из бесконечных комнат – камер холодильника. Были и такие эпизоды: мы сидим, что-то делаем, и вдруг идёт солидная группа из 4–6 человек. Впереди товарищ в пенсне с портфелем, к нам с вопросом: «А где здесь шлимсы?» – «А что это такое?» – «Это большие креветки, мы должны взять их по заказу Вячеслава Михайловича (Молотова)». Через некоторое время ещё делегация: «Нам надо взять шлимсов для товарища Ворошилова». Мы заинтересовались и в соседней комнате обнаружили гору огромных креветок размером с наших раков. У товарищей Молотова и Ворошилова оказался отменный вкус, и мы тоже перестали есть крабов и переключились на шлимсов.
Встреча с эрзацтигром
По окончании командировки все материалы и оборудование я отправил с Б.В. Леоновым, а сам вылез в Уссурийском крае и не мог отказать себе в удовольствии пройти по пути Арсеньева и Дерсу-Узала вокруг станиц Тирлянская и Тигровая Падь.
Остановился у одного из рекомендованных мне местных жителей по фамилии Козак. Хороший парень, дал мне мелкокалиберную винтовку и рассказал много интересного. Я бродил вокруг станицы. Попытался забраться на одну из сопок. Казалось легко – со стороны сопка совсем невысокая, но вскоре попал в такие жуткие завалы деревьев, что еле выбрался. От пути к вершине сопки пришлось отказаться.
Однажды шёл по тропе, по обеим сторонам стеной стоял то ли камыш, то ли кустарник, и ВДРУГ сбоку, всего в 15–20 метрах, не более, за кустами дикий рык – рев, типичный рев тигра. Схватился я за свою мелкокалиберку, хотя соображал, что на неё надежды мало. Пошёл по тропе быстро-быстро, а эта зверюга за мной – и снова ревёт.
Вспомнил, что тигры в общем на человека почти не нападают. Воспоминание это утешало слабо – когда тут снова рев всего в 15–20 шагах.
То ли синий, то ли зеленый я вбежал в дом с сообщением, что за мной шёл тигр. «Ага, – сказал Козак, – и он рычал вот так». Тут он точно воспроизвёл сопровождавший меня рык. – «Да». Козак расхохотался. – «Это не тигр, это у нас такие шутники есть – горные козлы, они пытаются воспроизвести рык тигра, но мы их различаем».
В общем, я был доволен, что хоть штаны у меня остались сухими. Со штанами стало хуже в другом случае. Завалили мужики изюбря – дальневосточного оленя, нажарили и поставили на стол большое блюдо с кусками оленины. Меня предупредили: «По первому разу скушайте кусочек, а то желудок здорово активирует, постепенно привыкать надо».
Такая вкуснятина, и сожрал я, не останавливаясь, кусков 10. Ну и что? Тошнить – не тошнило, а вот 2 суток из туалета я не вылезал.
Есть что вспомнить.
Как меня первый раз назначили и затем сняли с должности заведующего лабораторией
Мои отношения с начальником Третьего главного управления Минздрава СССР А.И. Бурназяном я могу назвать хорошими. Он включил, точнее, не исключил меня из списка делегатов на 1-й Всемирный Учредительный биофизический конгресс в Стокгольме в 1961 году. Более того, он подписал разрешение в печать моего сборника юмористических рассказов.
А вот его отношения с Б.Н. Тарусовым были очень плохими. Где-то они не сошлись, и А.И. Бурназян при первом же удобном случае предложил Тарусову «покинуть» Институт биофизики. Случай был такой.
Правительство издало УКАЗ о запрещении совместительства в руководстве научными подразделениями. Б.Н. Тарусову была предложена на выбор или кафедра биофизики МГУ, или лаборатория биофизики Института биофизики. Я посоветовал ему не колебаться и выбрать кафедру. И ВОТ!!! Прихожу на работу, а меня все поздравляют. С чем? Уходя, Б.Н. на дирекции рекомендовал меня на своё место. Так я стал исполняющим обязанности заведующего лабораторией биофизики в 30 лет.
И тут началось! Оказывается, ещё задолго до ухода Б.Н. все 3 созревших старших научных сотрудника: Поливода, Фрадкин и Хамайде – осаждали Б.Н. и различные организации: Хамайде – партком, Фрадкин – ученый совет, Поливода – дирекцию, – доказывая, что именно он должен быть заведующим. Б.Н. Это
