Александр Палинур - Кассандра

Будучи однажды приглашенным к Ивану Грозному, юродивый три раза вылил подносимую ему застольную чашу. Когда царь рассердился на него, Василий ответил: «Не кипятись, Иванушка, надо было заливать пожар в Новгороде, и он залит».

Позже выяснилось, что действительно, в это самое время в Новгороде был опасный пожар.

Василий постоянно ходил без одежды, как в летнюю жару, так и в крещенские морозы. Днем бродил по московским улицам, а на ночь устраивался на церковной паперти. В последние дни жизни, когда он уже лежал на смертном одре, его пришла навестить вся царская семья: сам Иван Грозный с царицей Анастасией, дети Иоанн и Федор. Блаженный, взглянув на малолетнего Федора, пророчески сказал ему: «Все достояние прародителей твоих будет твоим, ты — наследник», после чего испустил дух, имея 88 лет от роду. Иван Грозный с боярами нес гроб, а митрополит Макарий совершил погребение.

Пророчество Василия подтвердилось полностью. Грозный в припадке гнева смертельно ранил своего старшего сына и после него царствовал, хоть и не слишком долго, именно Федор Иоаннович.

В последние годы жизни Грозного на улицах Москвы юродствовал и другой блаженный — Иоанн Большой Колпак, прозванный так за то, что носил на голове огромную железную шапку, а на теле — тяжелые вериги. Этот Иоанн посетил как-то затворника Борисоглебского монастыря Иринарха и предсказал ему нашествие чужеземцев на Русь в Смутное время. Затем он совершил некоторое число чудесных исцелений и был предуведомлен о своей кончине. Встречаясь на улицах с Борисом Годуновым, он неизменно предостерегал его: «Умная голова, разбирай Божьи дела. Бог долго ждет, да больно бьет».

Еще один юродивый пророчил при Иване Грозном в Пскове, во время Ливонской войны. Микола-свят, как звали пророка, обозвал однажды Грозного царем-кровопийцей и пожирателем христианских сел. При этом он клялся всеми ангелами, что если хоть один воин из царского войска коснется даже волоска последнего псковского дитяти, то царя настигнет смерть от молнии. Глубоко религиозный Иван IV просил Миколу молиться, чтобы Господь избавил его от такой участи.

С другой стороны, количество волхвов и юродивых было в те времена столь велико, что еще в XVI веке Стоглав вынужден был говорить о так называемых ложных пророках. Описание их давалось особенно красочно: «По погостам и селам ходят ложные пророки, мужики и жонки, и девки, и старые бабы, наги и босы и волосы отрастив и распустя, трясутся и убиваются, а сказывают, что им является св. Пятнитд и Анастасия, и велят им заповедовать христианам канон завечивати, они же заповедывают крестьянам в среду и в пятницу разного дела не делати, и женам не прясти, и платья не мыти, и каменья не разжигати, и иные заповедывают богомерзкие дела творить…»

Век спустя сам патриарх Никон, благодаря политике которого произошел раскол в Русской церкви, сажал с собой на обед юродивого по имени Киприан, любившего, подобно Василию Блаженному, расхаживать по улитам в полной голизне: патриарх собственными руками угощал его и поил из серебряных сосудов, а остатки допивал сам.

В так называемое Смутное время, в годы польского нашествия, на Руси подвизалось много от-тельников, среди которых были и пророки. Известен, например, Галактион Вологодский, сын боярина князя Ивана Бельского, приковавший себя к стене цепью в своем затворе, которая не позволяла ему ложиться для спанья. Он предсказал, что Вологда будет разорена поляками, которые нанесли и ему столько увечий, что он умер от них через три дня.

Предсказывал приход поляков и Ефросиний Прозорливый, живший в пустыни на берегу Сини-чьего озера близ Устюжны Железнопольской. Он убеждал жителей крепко держаться против захватчиков; самому же Ефросину вместе с иноком Ионою поляки размозжили голову чеканом, допытываясь, где спрятаны церковные сокровища.

В это же время был еще жив уже упоминавшийся старец Иринарх, затворник Ростовского Борисоглебского монастыря, бывший в миру Ильей, крестьянским сыном села Кондакова.

Пребывая однажды в горячей молитве, он был осенен святым извещением, что ему следует жить всегда в затворе, что он и исполнил. «Первым помыслом нового затворника, — писал дореволюционный российский историк И. Е. Забелин, — было создать себе особый труд, дабы не праздно и не льготно сидеть в затворе. Он сковал железное ужище, то есть цепь длиною в три сажени, обвился ею и прикрепил себя к большому деревянному стулу (толстый обрубок дерева), который служил, вероятно, и мебелью для преподобного, и добровольною тяжелой ношею при переходе с места на место».

Вскоре Иринарха посетил его друг, московский юродивый Иоанн Большой Колпак, посоветовавший ему сделать сто медных крестов общим весом в десять килограммов. Иринарх с радостью согласился на это, но не знал, где взять такое количество меди. Блаженный успокоил его, сказав: «Даст тебе Господь Бог коня. Никто не сможет на том коне сесть и ездить, кроме тебя одного, твоему коню очень будут дивиться, даже и иноплеменные… Господь назначил тебе быть наставником и учителем. И от пьянства весь мир отводить. За это беззаконное пьянство наведет Господь на нашу землю иноплеменников, но и они прославят тебя паче верных».

Через несколько дней после этого один горожанин совершенно неожиданно подарил Иринарху большой медный крест, которого хватило на сто маленьких.

Скоро число крестов увеличилось до ста сорока двух, а к 1611 году, в самую трудную и бедственную пору для Московского государства, Иринарх пребывал обвитым уже двадцатисаженной цепью, носил свои кресты, железную палицу, семь вериг, нашейную цепь, восемнадцать медных и железных оков, пятикилограммовый камень и прочее железо общим весом около ста шестидесяти килограммов. При этом он еще вязал одежду для братии и шил платье для нищих.

По пророческому слову Иринарха русский полководец Скопин-Шуйский отбил Сапегу от Калязи-на. Затем весь победоносный путь Скопина к Москве и быстрое поражение польских полков совершилось благословением и укреплением святого затворника, посылавшего князю освященную просфору со словами «Дерзай, не бойся, Бог тебе поможет!».

Даже поляки, включая Яна Сапегу, относились к Иринарху с уважением. «Воротись-ка и ты в свою землю, — пророчески говорил ему старец, — полно тебе воевать на Россию, не выйдешь ты из нее живой». Пораженный этим, Сапега не велел трогать Борисоглебский монастырь, оставил в нем русское знамя и прислал пять рублей в милостыню Иринарху.

О дно из самых знаменитых предсказаний в истории России связано с именем Зосимы, первого игумена Соловецкого монастыря. В устье реки Выти, впадающей в Белое море, у бедной часовни проживал в начале XV века старец Герман, много постранствовавший на своем веку. Однажды к нему пришел другой старец, Савватий, прошедший строгое подвижничество в Кирилло-Белозерской обители. Узнав от Германа о существовании необитаемого Соловецкого острова, Савватий уговорил Германа идти с ним туда. В 1429 году оба древних старца переправились через бурное море и прибыли на остров, где построили убогую хижину.