У. Мор - «Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941

Мы подошли к борту, и чей-то хриплый голос — его обладателя не было видно за светом прожектора — спросил:

— Вы англичане?

Наш ответ утонул в скрежете носа катера о корпус танкера. Я поискал глазами трап — его не было. Дело плохо. На палубе собрались офицеры. Мы могли разглядеть контуры предметов, которые они держали в руках: винтовки! Секунды шли, мы болтались у борта — ни приветственного слова, ни протянутой руки помощи. Тишину нарушал только плеск воды — волны лениво поднимали наш катер, потом снова опускали его и ударялись о корпус танкера. Так дальше продолжаться не может! Дождавшись, когда катер в очередной раз поднимется на волне, я ухватился за нижнюю цепь ограждения палубы, подтянулся и оказался среди норвежцев. Я был один перед лицом исполненной недоверия, подозрительной толпы.

В своем дневнике я позже записал:

«Сейчас или никогда! Я не допущу, чтобы меня разоблачили, и сыграю свою роль до конца. Через секунду я сбросил маску и показал свое истинное лицо. Как это нередко бывает на войне, неожиданность лишила противника инициативы. Я подошел к стоящему впереди офицеру, взял у него из рук винтовку и бросил ее за борт. Затем я показал на катер, из которого уже поднимались на борт мои люди. Получив столь весомую поддержку, я побежал к трапу, ведущему на мостик. Там меня встретил капитан. Он все видел. Я еще не успел отдышаться, когда он проговорил: „Я сдаюсь“.»

Этот отрывок, записанный через день или два после захватывающего приключения, весьма точно передает волнение, овладевшее мной, когда все было уже кончено. В то время, когда разворачивалось действие, у меня не было времени для эмоций. Все произошло очень быстро. Если бы первый человек, у которого я взял винтовку, оказал сопротивление, началась бы перестрелка, которая означала бы конец и для абордажной партии, и для норвежцев.

Но сопротивления не было. Нам удалось захватить приз неповрежденным и без лишнего кровопролития. И только по прошествии некоторого времени, как-никак тогда я был на четырнадцать лет моложе, я почувствовал странную слабость в коленках, а по спине заструились ручейки холодного пота. После капитуляции команды мы тщательно осмотрели приз. «Оле Якоб» вез не топливо, как мы надеялись, а несколько тысяч тонн авиационного спирта. Хорошо, конечно, что удалось лишить противника такого груза, но только нас он не слишком интересовал. Но это была уже не моя проблема. Пока же нам следовало принять меры, чтобы успокоить подозрения тех, кто мог открыть на нас охоту, услышав первый крик о помощи «Оле Якоба».

Несмотря на все наши уловки, его сигнал все-таки пошел в Коломбо, поэтому мы использовали рацию танкера с характерным ключом, чтобы аннулировать сообщение, и проинформировали англичан, что продолжаем двигаться своим курсом после ложной тревоги. Эта нехитрая операция имела довольно забавные последствия, поскольку не только полностью удовлетворила противника, но также, и это самое смешное, ввела в заблуждение наше командование в Берлине. Оттуда нам прислали коммюнике, в котором утверждалось, что суда в Индийском океане настолько обеспокоены нашим присутствием, что норвежский танкер поднял панику при подходе британского вспомогательного крейсера, хотя позднее и аннулировал сигнал о помощи.

Инцидент с танкером «Оле Якоб» стал для нас, во всяком случае в воспоминаниях, приключением, составившим приятный контраст с обычной жестокостью нашей миссии. Во время захвата судна не было пролито ни капли крови и не было причинено никакого ущерба, если, конечно, не считать таковым оскорбленные чувства. Чтобы исключить неправильное понимание нашей тактики, объясню, что поднимать чужой флаг или «идти под фальшивыми цветами» по нормам международного права является совершенно законной военной хитростью. Единственное условие — не предпринимать враждебных действий до того, как маскировка сброшена.

Причем допустимо использовать не только флаги нейтральных стран, но и флаг своего противника. Вышеупомянутое условие касается не только корабля в целом, но и отдельного его представителя. Поэтому я должен был до того, как достать оружие, сначала сбросить британский маскарад и явить миру свою немецкую военную форму, а на «Атлантисе» до начала обстрела всегда взвивался военный флаг.

Тонкое различие? Акцент на букву, а не на дух закона? В праве все нюансы определены достаточно точно, и мы старались соблюдать, по крайней мере, букву закона.

Примерно в это же время и аналогичным способом, хотя и при менее напряженных обстоятельствах, мы захватили еще один норвежский танкер — «Тедди», подчинившийся нашим сигналам сразу.

— Немедленно остановиться! Какое судно? — просигналили мы.

— Что вы хотите?

— Произвести досмотр.

— Хорошо. — И через несколько минут: — Мы можем следовать своим курсом?

— Нет. Ждите нашу шлюпку.

— Какое судно?

— Корабль его величества «Антенор».

«Тедди», однако, удалось поквитаться с нами на прощание, и к тому времени, как с ним удалось покончить, наши физиономии пылали ярче, чем лица его офицеров.

Приняв команду «Тедди» на борт, мы отправили ретивого Фелера на борт танкера для установки зарядов. К сожалению, на этот раз его энтузиазм взял верх над разумом, и заряды, более мощные, чем обычно, взорвались с таким зрелищным эффектом, что судно выбросило облако дыма, которое можно было наблюдать на много миль вокруг. Мощная черная колонна могла послужить отличным ориентиром для ищущих нас англичан. Фелер сотворил извержение своеобразного морского вулкана, тем самым вынудив нас быстро уносить ноги с места действия, словно грабителей, при вскрытии сейфа случайно задевших сигнализацию.

Я, наверное, был единственным, кто обрадовался этому неожиданному зрелищу, поскольку получил возможность заснять захватывающие кадры потопления на кинопленку, кадры, которые позднее были использованы в киноверсии «Жестокого моря».[23] Я не получил никакой благодарности за сей шедевр. У меня не спрашивали разрешения его использовать и не заплатили гонорар. Эта часть «конфискованной собственности врага», так же как все остальное, осела в архивах британского адмиралтейства, откуда и была получена. Не знаю, какой военной хитростью воспользовался господин Монсаррат, чтобы получить кинокадры гибели танкера, но одно могу сказать точно: ужасы, изображенные в «Жестоком море», в действительности не существовали. Жертв на «Тедди» не было.

Нам приходилось маскироваться не только под военных, но и под торговых моряков британского флота. Во время своих странствий мы как-то раз изображали британское торговое судно. Для этого нам даже пришлось уничтожить две шлюпки, которые везли с собой из Германии для использования на Тихом океане, поскольку они были бы не к месту на британском торговом судне. Мы даже соорудили в корме весьма убедительно выглядевшее фальшивое орудие на платформе — в точности, как мы видели на своих жертвах.