Пу И - Последний император

Сюй Шичан, большой друг Юань Шикая, стал после его возвышения военным наставником, с которым Юань Шикай согласовывал почти все важнейшие действия. Говорят, что перед тем как заставить императрицу Лун Юй "отказаться от власти", Юань Шикай и Сюй Шичан пригласили Фэн Гочжана, Дуань Цижуя и других и провели совещание. Было решено в отношении республиканской армии действовать хитростью, а не силой: сначала согласиться на ее условия, создать республику, дождаться, когда республиканская армия распадется, и тогда вновь захватить трон, от которого император "добровольно отказался". Позднее Юань Щикай объявил себя императором, что вызвало большое недовольство Сюй Шичана. Один мой родственник слышал, как племянник Сюй Шичана рассказывал о встрече Сюй Шичана с Юань Шикаем в семье Сюй в тот самый день, когда монархия Юаня была упразднена. Когда Юань Шикай вошел в гостиную, племянник Сюй Шичана находился в курительной комнате рядом с гостиной и не осмелился выйти. До него доносились лишь отрывки разговора. Сюй Шичан уговаривал Юань Шикая "придерживаться прежней договоренности". Что в конце концов ответил на это Юань Шикай, он не расслышал. Дальнейшие события показали, что Юань Шикай поступил не так, как предлагал Сюй Шичан, или, возможно, хотел поступить так, но смерть помешала ему. Сам же Сюй Шичан никогда не оставлял мечты о возможности реставрации — это было общеизвестно.

В сентябре седьмого года республики Сюй Шичан вступил на пост президента. Он объявил, что не может находиться в дворцовом парке Чжуннаньхай, резиденции своих предшественников, и до завершения строительства официальной резиденции президента будет работать у себя дома. Немедленно после своего назначения он амнистировал Чжан Сюня, стал совершать жертвоприношения Небу и проповедовать изучение конфуцианских классиков и почитание Конфуция. По его указаниям некоторые князья маньчжурского императорского двора (Юй Лан) стали членами Государственного совета, некоторые (Цзай Тао) были назначены генералами. В официальной и неофициальной обстановке он называл Цинов "нынешней династией", а меня — "высочайшим".

В то время Департамент двора в Запретном городе и Сюй Шичан втайне от всех действовали заодно. Когда Фэн Гочжан был президентом, начальник Департамента двора Ши Сюй позволил Сюй Шичану присвоить билеты государственного займа номинальной стоимостью 3 миллиона 600 тысяч юаней. (Во времена своего президентства Юань Шикай вручил их Департаменту двора после того, как выудил у императрицы Лун Юй все ее личные сбережения; по подсчетам Департамента двора, реальная сумма превышала номинальную.) Эта сумма сыграла определенную роль в том, что Сюй Шичан стал президентом. Когда он утвердился на этом посту, три бывших начальника Департамента двора — Ши Сюй, Шао Ин и Ци Лин как хозяева и двое бывших сановников — Цзэн Чун и Цзи Лу в качестве компаньонов пригласили Сюй Шичана на банкет. После изрядного количества выпитого вина Ши Сюй спросил: "Старший брат, какие у вас устремления при "нынешнем восхождении в горы"?" Сюй Шичан с пафосом ответил: "Юань Шикай прежде всего не должен был упустить момент в год гуйчоу (имеется в виду подавление Юань Шикаем на втором году республики "второй революции"), а затем ему не следовало затевать дело с установлением правления Хунсянь". Подняв бокал, он скромно добавил: "Цель моего нынешнего президентства заключается только в том, чтобы действовать в качестве регента от имени юного монарха".

Люди, окружавшие меня, не хотели рассказывать мне обо всем этом. Я лишь замечал, что как только речь заходила о Сюй Шичане, на лицах говорящих всегда появлялась надежда. Я помню, что с момента прихода к власти Сюй Шичана в Запретном городе вновь воцарилось оживление. Посыпались всякие посмертные титулы и разрешения въезжать во дворец верхом. Ко двору со всех сторон хлынули как истинные приверженцы монархии, так и люди, только называвшие себя таковыми. Что же касается хода переговоров с Сюй Шичаном, то мои наставники никогда об этом не говорили. Помню только, что однажды Чэнь Баошэнь с презрением сказал: "Сюй Шичан по-прежнему хочет стать князем-регентом. Это уж слишком! Достаточно с него титула гуна". В другой раз он сказал: "В прошлом он предлагал в императрицы дочь ханьского сановника. Что он при этом имел в виду? Что собой представляет Сюй Шичан, можно судить по тому, что он служит республике, начав карьеру старшим наставником при цинском дворе!"

Теперь в Запретном городе уже стали говорить о Сюй Шичане без прежней горячей доброжелательности. Спустя год после прихода к власти его собственное положение было далеко не блестящим. С расколом бэйянской клики на две группировки Сюй Шичан уже не мог диктовать свои условия как бэйянский лидер. И неудивительно, что у него начались трения с Дуань Цижуем. На следующий год произошло "всколыхнувшее весь Китай студенческое Движение 4 мая" [43], и Сюй Шичану пришлось приложить все силы, чтобы удержаться у власти. Как ни велико было желание Сюй Шичана осуществить реставрацию, как ни надеялись при дворе на его верность цинскому двору, он был теперь бессилен.

И хотя разговоры о Сюй Шичане прекратились, малый двор в Запретном городе все же не терял надежды…

Неугасающая надежда

В то время я часто слышал от наставников и евнухов, что люди в деревнях обычно спрашивали: "Что с императором Сюаньтуном? Кто сейчас сидит на троне? Если на троне настоящий дракон, наступят ли в Поднебесной мир и спокойствие?" Мой английский наставник, ссылаясь на какую-то статью из журнала, говорил, что даже самые ярые противники монархии разочаровались в республике. Казалось, что и они изменили свои взгляды. На самом же деле люди твердили о "прежней Цин" лишь потому, что люто ненавидели милитаристов, принесших им одни беды и несчастья. Мои же наставники считали все эти проявления недовольства достаточным доказательством того, что в стране мечтают о старых порядках. Это недовольство пытались использовать и в отношении моей особы.

Однако и в последний период "эры" Сюй Шичана можно было частенько увидеть людей, "заболевших" монархией. Некий торговец Ван Цзючэн, разбогатев на доставках военной амуниции чжилийской группировке, загорелся желанием получить титул, разрешающий носить желтую куртку. Это стоило ему немало времени и денег. Евнухи за глаза дразнили его "мотом". В канун Нового года он каким-то образом умудрялся пристроиться к сановникам, подносил мне подарки и отбивал поклоны. Евнухи особенно любили его, так как в каждый свой приход этот торговец приносил с собой много денег, и тут уж перепадало всем: и тому, кто показывал ему дорогу или докладывал о нем, и тому, кто приподнимал полог на дверях, наливал чай или просто от нечего делать подходил к нему поговорить. А уж о деньгах, истраченных именно там, где надо, нечего было и говорить. В конце концов этот Ван Цзючэн действительно достиг своей цели и получил почетное звание, разрешавшее носить желтую куртку.