И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь - Саша Зверева
Маленькая торпеда движется внутри меня к выходу. Я вспоминаю это явное ощущение – этот ребенок выходит в разы проще всех остальных. Я не помогаю ему совсем, а просто даю делать то, что он хочет! Дэви принимает Льва в свои руки и кричит: «Позовите девочку!» Спросонья она забыла имя Василисы, но помнит, что обещала ей дать поймать малыша. Василису будят, она входит, когда Лев уже в моих руках – такой крохотный, в смазке, с пульсирующей пуповиной, с головой ровно той же формы, что была у Василисы и Макарки сразу после рождения. Я-то помню эту головешку, а Васька растерялась. Няня говорит мне:
– Саш, говорят, девочка!
– Это девочка?
– Я не знаю!
Ложусь в удобное положение в наполненную до половины ванну, разглядываю прибывшего на эту планету малыша, проверяю между ножек – ну вы что, мальчик это! Это ж мой Лев! Лёвушка! Маленький! Хороший мой! Привет! Привет, мой родной! Не бойся! Я с тобой. Я рядом. Я всегда буду рядом!
Мне очень хотелось рассказать эту часть подробно, потому что она очень важна для меня. Я хочу сохранить в памяти все детали того дня. Как я без труда через каких-то семь-десять минут родила красивую плаценту – ангела-хранителя моего сына; ангела, который защищал моего ребенка вместе со мной все девять месяцев.
Как мы лежали дальше вместе и знакомились. И никто не мешал нам. Как перерезание пуповины и отделение от плаценты произошло несколькими часами позже… Как я прикладывала такого крошку Льва к груди и как жадно и уверенно он присасывался, словно репетировал это все девять месяцев своей жизни в том внутриутробном мире…
Как я надела на Лёвика первый костюмчик, купленный в Таиланде. На нем были нарисованы маленькие крокодильчики, жирафики и, конечно же, львы. Самое сложное чувство накрывало меня, когда я сидела на кровати, смотрела за окно на пальмы, а потом переводила взгляд на Лёвушку и понимала, что кроме меня никому на свете до этого человечка дела нет. Это было невыносимо.
Все, что будет дальше, будет касаться только меня – все хлопоты, радости. Меня туманили окситоциновые облака, я рыдала от любви к малышу и от горя, что мне абсолютно не с кем разделить эту неземную любовь и умиление! Ни одному врагу на свете я не пожелаю оказаться в этой ситуации. В моменте беснующихся гормонов, молочных рек и послеродового состояния чувствовать это невыносимо.
* * *
В России начинается показ реалити-шоу «Беременные». На меня обрушивается водопад поддержки, восхищения, внимания от женщин России. И не только! Когда я шла по Лос-Анджелесу, с другой стороны улицы раздавался мужской крик: «Саша, моя жена в восторге от вас! Спасибо вам за все!»
Это был очень особенный момент. С одной стороны – я растила младенчика, заботилась о старших малышах, ходила на прогулки уже в качестве мамы троих детей, продолжала работать с коллекциями, писать статьи и планировать. С другой – у меня не было помощи и поддержки. Уже через два дня после родов я толкала перед собой тележку в супермаркете, тащила тяжелые пакеты из машины к квартире, заливаясь кровью и слезами… С третьей стороны, в интернете нашлись не только те, кого вдохновил мой опыт, – началась настоящая травля меня. Заветная цель хейтеров – чтобы меня «пинком под зад вышвырнули из США», чтобы у меня ничего не получилось. В тот момент, когда я была невероятно уязвима и мне было по-женски тяжело, я воспринимала такое отношение к себе очень эмоционально. Только позже я осознала, кто эти люди, что ими движет, пожалела их от души и пошла своей дорогой.
Мама с папой подали документы на американские визы. Маме одобрили сразу же. А вот папу, который работает в Звездном городке, донимали вопросами еще месяц. Проверка съела большую часть папиного отпуска, и, когда до выхода на работу оставалось всего десять дней, папе одобрили визу и выдали паспорт. Они с мамой купили билеты на рейс через Лондон (прямых уже не было в наличии) и в тот же день, не теряя ни минуты, вылетели в Лос-Анджелес ко мне и теперь уже троим внукам!
Я спала и ничего не знала. Только утром, проснувшись, получила сообщение о том, что родители уже в самолете. Мы оставили трехнедельного Лёву с няней, купили с Васей и Макаркой шарики и цветы, нарисовали плакат и стояли в аэропорту Брэдли, высматривая родные лица. Сердца колотились, прошло почти три часа с момента приземления самолета, пора кормить Лёвку, а их все нет. И сообщения не доходят.
И вот они наконец – папа, мама, такие свои! Такие любимые и добрые лица! Как будто не было расставания.
Мама помогла организовать крестины Лёвушке в положенное время, папа стал крестным. С родителями становится намного теплее на душе. Ощущение поддержки своего рода дает почву под ногами.
За десять дней мама с папой влюбились в Калифорнию и Лёвушку! Я нахожу в себе силы не упрашивать их остаться, с уважением отпускаю в свою жизнь, в свой дом, в свое Кутузово… Отвожу за ручку Макарку в первый класс, а Васюшу – в пятый, мои родители улетают обратно в Россию.
* * *
Я все еще жду ответа из иммиграционного офиса. В сентябре к нам прилетает Дима. Когда он заходит в комнату и подходит к маленькому мальчику в бодике с надписью «Лучший папин сын», я сижу в сторонке и беззвучно рыдаю. У меня внутри все дрожит и плачет, а снаружи майка мокнет от грудного молока. Дима с первого взгляда влюбляется в Лёвика. Носит его на ручках, катает в коляске, гордится и постоянно повторяет одну и ту же фразу: «Боже, какой милый ребенок!»
Мы встречаемся с друзьями, ездим гулять на Променад, и я показываю Диме то место, где бежала за забытыми чехлами, где все началось. На какие-то мгновения я представляю, что мы – нормальная семья. Вася льнет к Диме, но каникулы заканчиваются, и он улетает обратно. Я же не могу себе позволить лечь и умереть, хотя состояние именно такое.
Когда мне говорят: «Саша, какая ты сильная, так стойко и с улыбкой все перенесла!» – мне странно это слышать. А разве у меня
