Збигнев Войцеховский - Раневская, что вы себе позволяете?!

Для Фаины Раневской это был урок, потрясший ее. Она вынуждена была во многом пересмотреть свои взгляды и оценки. Она очень верила Самуилу Маршаку, да и сказанное им было простым и ясным для восприятия нормальным человеком. Были и еще беседы на темы поэзии, которые не просто духовно обогатили Раневскую, но буквально открыли для нее новый мир прекрасного, достойного восхищения и рожденного в глубинах народного сознания.

«Если многие поэты приучали детей к рифмованным строчкам, то Самуил Яковлевич Маршак приучал детей к поэзии», — говорила Раневская.

6. Любочка-Любовь

Пожалуй, ни к одной актрисе у Фаины Раневской не было столь нежных, поистине материнских чувств. Симпатия к ней со стороны Фаины Георгиевны была очень светлой и теплой.

«Любочка» — обращалась она к ней в глаза и за глаза и всегда, как разъяренная кошка, бросалась защищать эту актрису, если слышала в ее адрес хоть что-то нехорошее.

Да, Любовь Орлова, безусловно, была настоящей находкой для советского кинематографа, идеалом девушки, молодой женщины. Она практически не пользовалась гримом перед съемками: природный румянец и чистота, нежность кожи, выразительные глаза — все это делало ненужным разные румяна и пудру. Мало кто знает сейчас, единицы самых близких знали тогда, что Любовь Орлова — из старинного дворянского рода как по отцу, так и по матери. Корнями она близка была к графу Льву Толстому. В укромном месте у нее хранилась когда-то подаренная ей им, великим Толстым, книга «Кавказский пленник». Может быть, и не стоит так говорить о людях, но в Любови Орловой чувствовалось то, что называется породой. И во всем: в фигуре, в воспитании, в манере держаться и общаться, в истовости в работе. Врожденное чувство такта и интеллигентность.

Первая встреча Фаины Раневской и Любови Орловой произошла в павильоне «Мосфильма». Так, перемолвились несколькими словами. Но Раневская не могла не заметить в Орловой настоящую актрису, интеллигентную, высокородную. И она специально проследила за репертуаром и отправилась смотреть спектакль с ее участием. И поняла, что не обманулась: Орлова была великолепна на сцене. К слову сказать, и сама Орлова после той мимолетной встречи сходила на спектакль «Патетическая соната», увидела Зинку-проститутку в исполнении Раневской.

И уже в следующий раз, когда судьба опять свела их в том сарае, который именовался съемочным павильоном, они встретились уже, преисполненные самых лучших чувств друг к другу. И опять эта встреча была ночью — ведь днем актеры были заняты в спектаклях.

Павильон был недостроенным, было жутко холодно и сыро. Раневская курила, когда Любовь Орлова подбежала к ней и взволнованно попросила:

— Будьте моей феей, умоляю Вас!

— Тогда уж лучше феем, — попыталась сострить Раневская, но поняла, что Любовь Орлова чрезвычайно серьезна. И встревоженно спросила: «Что случилось?»

Случилось то, что рано или поздно должно было случиться: Орлову приглашали сниматься в кино «по-серьезному». Что значило это для актрисы? Уход из театра. И значит, потеря покровительства самого Немировича-Данченко (Орлова играла во МХАТе). Это означало оставить свою комнату, которую ей выделил театр.

Приглашал Орлову ученик Эйзенштейна, молодой режиссер Александров. Приглашал не просто сниматься в кино: приглашал жить вместе. Хотя у него и была уже семья…

Фаина Раневская думала недолго: она была уверена на сто процентов в талантливости Орловой и в ее успехе в кино. Именно таких, как Орлова, и хотела бы видеть Раневская в фильмах: сильных, талантливых и высокородных. Не вчерашних крестьянок, не пустых мещанок, а людей, в чьей крови порядочность, честность…

Любовь Орлова сказала, что вот как сейчас здесь скажет Раневская, так и будет: скажет идти в кино — пойдет в кино, скажет оставаться в театре — останется. Раневская не стала медлить: в кино. И объяснила: в театре талантливую игру видят сотни, пусть тысячи. В кино на актера будут любоваться миллионы. Тем более есть на кого любоваться…

И Любовь Орлова выбрала кино. С Александровым они сняли небольшую комнату, привезли свои вещи и стали вместе жить и снимать первую музыкальную комедию. То самое благословение от Раневской Орлова не забыла: когда появилась возможность, она уговорила Александрова взять в фильм Раневскую — и Фаина Георгиевна вместе с Пляттом придумали себе роли в фильме «Весна». «Я ей безумно благодарна за это», — признавалась Раневская. И дело было не только в роли. Съемки проходили за границей. Первый раз Раневская попала за пределы России, в Польшу. И здесь произошло одно из чудес в ее жизни: она встретилась с братом, матерью, сестрой, которых не видела без малого тридцать лет…

Раневская очень внимательно следила за карьерой Любочки, при первой возможности они встречались, подолгу беседовали. Раневская знала о самых разных случаях, веселых и грустных, которые происходили на съемках, знала, что порой переживала Орлова. Один из таких эпизодов жизни Любочки потряс Раневскую до глубины души.

Снимали фильм, музыкальный. По сценарию, в кадре была огромная пушка, из которой актером потом выстреливали — такой цирковой номер. Любовь Орлова должна была танцевать чечетку на самом жерле пушки — его закрывали толстенным стеклом. Пушка была огромная, для съемок танца Орловой пушку сделали другую — короткую, ведь важна была только верхушка пушки. Стекло должно было светиться изнутри, и в пушку засунули мощный прожектор. Репетировала Орлова более трех десятков раз. Все получалось отлично, но как получится на съемках? А тут режиссер с просьбой: они работают на какой-то новой импортной пленке, ее уже столько извели — не отчитаться. Поэтому просьба: сделать все с одного дубля.

Любовь Орлова сделала. Она оттанцевала просто блестяще. Теперь ей нужно сесть на это самое жерло…

За время репетиций мощный прожектор буквально раскалил пушку. Но хотя бы один мускул дрогнул на ее лице! И только после громкого «стоп!» Орлова застонала от боли. Ее тут же увезли в больницу — у нее были ожоги третьей степени…

Как было не уважать ее!

Но это понимала Раневская, понимали те, для кого искусство было на девяносто процентов трудом и потом и только на десять — талантом. Для остальных это было игрой…

О таких случаях, где были боль и пот актеров, ни сама Раневская, ни Любовь Орлова на многочисленных встречах не рассказывали. Говорили о смешном, забавном — ведь именно этого ждала публика. Все эти встречи — это дополнительная работа (и дополнительный заработок) для актеров. Но он давался иной раз труднее, чем основной. Дело не в том, что было тяжело физически, дело в той публике, которую собирали в различных домах культуры организаторы. Выполняя свои планы по «организации культмассовых мероприятий», они через профкомы набивали залы людьми, порой весьма далекими от искусства. Равнодушными. Выступать перед такими на сцене было не просто тяжело — больно. Но актерам платили за это. А актеры часто сидели без денег…