Утро после победы - Ариадна Константиновна Рокоссовская
Была в нашем доме и общественная жизнь. Как-то раз все собрались в «красном уголке» на встречу с кандидатом в депутаты. По нашему округу выдвигался Евгений Самойлов – очень известный, популярный актер. Молодой, красивый, обаятельный. Сесть было негде. Люди стояли возле окна в «красный уголок», возле двери. Потом все это обсуждали. В том же «красном уголке» супруга конструктора Мясищева вела кружок вязания и вышивки. Это у нее так хорошо получалось, что туда бегали и девочки и мальчики. Уже после войны к нам переехали Коневы, Малиновские, Рокоссовские. Рокоссовский, как и мой отец, работал неподалеку на улице Фрунзе (сейчас ул. Знаменка) в министерстве обороны и на работу ходил пешком. Мы нередко встречали его, когда он шел домой, и он всегда со всеми здоровался. Что нам невероятно нравилось, так это праздничные дни, когда все маршалы выходили нарядные, в парадной форме и при орденах, чтобы идти на парад (как правило, они шли пешком). Все замирали и смотрели, как они выходят из подъезда. Те, кто выходил в одно время, здоровались, поздравляли друг друга. Они были строгими, мы перед ними робели, а наши дети – нет. Как-то раз мой сын Саша сидел на ступеньках подъезда, в это время из дома выходил Георгий Константинович Жуков. Он увидел ребенка, наклонился, погладил по голове. Саша посмотрел на него и сказал: «Подумаешь! У моего дедушки такая же папаха!» Жуков засмеялся и пошел дальше.
Жуков
Семью Георгия Константиновича в доме приняли очень радушно. Александра Диевна Жукова дружила с Марией Васильевной Буденной и Анастасией Михайловной Тимошенко. Они чуть ли не ежедневно ходили друг к другу в гости. Маленькая Элла сидела с мамой, благодаря этому научилась читать: «У нас лежали газеты и я все время спрашивала у кого-нибудь из взрослых: «Что это за буква, а эта что значит?» Им хотелось пообщаться и, чтобы я не мешала, они называли мне нужную букву. Папа довольно часто, хоть и не надолго, приезжал в Москву. Мы всей семьей ездили на аэродром его встречать. И в один из приездов, я начала читать ему вывески магазинов. Он не сразу в это поверил». Мария Васильевна Буденная старалась занять детишек, лишенных детского сада – она организовывала кружки танцев, музыкальные кружки. Позднее, в 1956 году, она же организовала кружок кройки и шитья. На занятия кроме нее ходили Вера Николаевна Кузнецова, Александра Диевна с Эллой, Раиса Яковлевна Малиновская.
Георгий Константинович начал жить на Грановского только в 46-м году, по возвращении из Германии
Георгий Константинович начал жить на Грановского только в 46-м году, по возвращении из Германии. На работу в министерство обороны он ходил пешком. Обедать всегда приходил домой. Вечером после ужина долго работал с документами. По словам Эллы Георгиевны, несмотря на то что у маршала был свой кабинет, работать он предпочитал в столовой за обеденным столом.
Семья Жуковых не питалась в кремлевской столовой. Продукты – в основном то, что нельзя было купить в магазинах, брали «сухим пайком», а готовили дома. Все остальное покупали в соседнем военторге. В том самом, в котором во время войны был спецраспределитель для военных, и Элла с мамой несколько раз получали в нем американские консервы, поступавшие по лендлизу.
Через два года после победы – в 1947-м году в квартире маршала Георгия Жукова прошел обыск. Эра Георгиевна до сих пор помнит те дни: «Они сидели у нас в квартире и переписывали имущество, хотя по большей части оно было казенное». По «делу Жукова» были арестованы его друзья и соратники – генерал Крюков, его жена – певица Лидия Русланова, член военного совета 1-го Белорусского фронта Константин Телегин и др. Самого Жукова не арестовали только потому, что за него вступились другие полководцы Победы. О несметных сокровищах, якобы найденных у этих арестантов с большими звездами на погонах, до сих пор ходят легенды. Как все происходило на самом деле, описывал в своем письме из заключения другу – К. К. Рокоссовскому – сам Телегин.
«В основу этого обвинения положили не показания свидетелей, говорящих фактами о том, что где-нибудь со складов и др. мест я расхищал собственность, принадлежащую нашему государству, нет, а только вещи, изъятые у меня на квартире, а также общие провокационные, голословные, без единого факта показания «свидетелей» о том, что я «занимался расхищением социалистической собственности и грабежом трофеев». Вот и все. Но этого оказалось достаточно суду, и я осужден, заклеймен позором, изолирован. Ты ведь знаешь, что это наглая ложь. Правда, из Германии привезено было имущество, но оно куплено за те 200 тысяч марок, которые я получил от государства. Ведь ни один честный работник не покажет, о том, что я где-то грабил какие-то трофеи, собирал, укрывал от государства. Этого не было. На купленное было 44 счета и квитанции, их изъяли и уничтожили, обезоружив и меня и семью в возможности отвергнуть это обвинение. В изъятые вещи включили буквально все старое, ношеное, чиненое, все ложки, ножи, вилки. Семья осталась совершенно разоренная, только в том, что было на себе, но зато получился большой перечень имущества для обмана партии и правительства. Я требую произвести качественную оценку имущества, но оказалось, что оно в том же 48‑м году уже все растранжирено. Грубо нарушая закон государства, до суда, до его решения – имущество уже было ликвидировано, и опять-таки с одной целью – лишить меня и семью возможности доказать, что там, где они зачислили шелк – проходил вискоз, там, где шерсть – искусственное волокно, там, где меха – куски старых мехов (они пошли тоже за меха, вывезенные из Германии)».
Прекрасно помнит события тех лет и сын А. М. Василевского Юрий: «В 1948 году мы с Эрой поженились, и я поселился у Жуковых. Георгий Константинович был в ссылке в Свердловске. И обязательно перед каждым праздником являлись три дюжих молодца и требовали освободить квартиру в такой-то срок. Я как-то позвонил Георгию Константиновичу, спросил, как быть, он ответил: «Передай им, что мы выезжать не
