Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов
В последний день делегаты приняли обращение «К гражданам Петрограда», потребовав от них как можно скорее покончить с пьяными погромами, разжигаемыми кадетской «контрреволюционной организацией Пуришкевича — Юсупова».
25 ноября, после семи дней работы, съезд закрылся. Однако делегаты были задержаны в Петрограде. Кадеты и сомкнувшиеся с ними меньшевики, эсеры готовились 28 ноября провести в городе демонстрацию и вооруженное выступление; на заводах, фабриках, на улицах города разбрасывались листовки, призывавшие рабочих объявить забастовки…
Контрреволюционеры избрали 28 ноября не случайно: Совет Народных Комиссаров принял решение — назначенное на этот день открытие Учредительного собрания ввиду неподготовленности перенести на более поздний срок. Вот и ощетинилась контра, решила дать бой Советам. Совнарком поручил к 27 ноября сосредоточить в Петрограде 10–12 тысяч моряков. Делегаты съезда вливались в матросские отряды по охране порядка в городе.
— Товарищи, пойдемте на заводы и фабрики! Расскажем рабочим о матросском съезде, о выступлении на нем Владимира Ильича Ленина, о нашей клятве — как зеницу ока оберегать Советскую власть. Пусть все знают, что эту свою клятву мы никогда не нарушим, — напутствовал моряков Дыбенко.
Утром 28 ноября несколько тысяч буржуа, офицеров, чиновников, «детей Керенского» с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!» направились к Таврическому дворцу. Матросы рассеяли «демонстрантов», заставили разойтись, особенно агрессивно настроенных отправили в Кронштадт.
В тот день Совет Народных Комиссаров принял декрет и воззвание, в котором объявил кадетскую партию «народной свободы» партией врагов народа. Члены ее руководящих учреждений подлежали аресту и преданию суду революционных трибуналов…
…Моряки возвращались на корабли и в экипажи. Вместе с ними из Петрограда уезжали и делегаты Первого Всероссийского флотского съезда «с полным сознанием своей ответственности за сохранение Советской власти и с полным желанием провести в жизнь принятые решения», записал позже Дыбенко.
6 декабря в кабинет Дыбенко вошел Антонов-Овсеенко. Поздоровавшись, спросил:
— Чем так взволнован Модест Васильевич? Проскочил, даже не поздоровался. Какая муха его укусила?
— Расстроили дела в Главной базе, — ответил Дыбенко. — Тревожно там, кое-кого придется отправить «на отдых». В первую очередь командующего.
Антонов-Овсеенко не доверял Развозову, однако рекомендовал попытаться привлечь его на сторону Советов.
— Нам нужны опытные специалисты, Павел Ефимович. Без них нам трудно…
Владимир Александрович отправлялся воевать с Калединым; сказал, что забирает Ховрина и его ребят. Этот матросский отряд в дни Октябрьского штурма первым ворвался в Главное адмиралтейство, затем отличился под Гатчиной, отсюда был переброшен в Москву и там помог трудящимся устанавливать Советскую власть…
— Что ж, Николай Ховрин и его флотские орлы — опора надежная, — согласился Дыбенко. — Очень уж спрос большой на моряков. Недавно отправили полуторатысячный отряд под командованием мичмана Сергея Павлова «успокаивать» мятежного генерала Духонина, теперь павловцы уже под Оренбургом сражаются с атаманом Дутовым. А сколько еще матросов помогают укреплять Советы в разных районах страны? Все с Балтийского! И самые лучшие! — Достал из ящика стола пачку бумаг. — Запросы, требования: Арзамасский Совет просит немедленно командировать «сознательных матросов в количестве шестидесяти человек для беспощадной борьбы с мешочниками и спекулянтами». Гомелю требуется «тысяча сто матросов, вооруженных пулеметами и орудиями». Из Западной Сибири просят «выслать две тысячи». Такие же категорические требования из Челябинска, Харькова, Вятки, Рыбинска…
Антонов-Овсеенко заметил:
— Радоваться надо, значит, хорошо потрудились флотские большевики, коль такую славу заслужили балтийцы! Честь им и хвала! — Прошелся по кабинету, постоял около шкафа с комплектами «Морского сборника», резко повернулся. — Як тебе ехал с Коллонтай. Около думы она увидела большую группу взволнованных женщин, сошла с машины. «Пойду, — говорит, — узнаю». Волнение их вам известно. Семьи голодают, кроме осьмушки не то хлеба, не то глины, ничего дать не можем. В закромах пусто. Коллонтай неистовая, за женщин может постоять. — И помедлив: — Жаль, что на вашей свадьбе не смогу быть.
Полюбив друг друга, большевистские наркомы Коллонтай и Дыбенко решили стать мужем и женой. Дыбенко отказывался устраивать свадьбу: «Зачем возвращаться к старому?» — «Нет, Павел, ты не прав. Чтобы нас, большевиков, не обвинили в безнравственности, все сделаем гласно. Мы члены правительства, враги следят за каждым нашим шагом, и мы не имеем права давать пищу для клеветы. К старому возвращаться не станем, все будет по-новому, по-советски. Устроим красную свадьбу!..» В середине ноября оформили гражданский брак. «Записью о браке с Павлом Дыбенко, — вспоминает позднее Александра Михайловна, — была начата новая книга актов гражданского состояния в Советской стране…»
Антонов-Овсеенко пожелал супругам счастья.
Дыбенко и Коллонтай проводили его в Донбасс на борьбу с калединщиной…
Атаман Донского казачьего войска Каледин и прибывшие к нему на помощь лидеры кадетов и монархистов — Милюков, Струве, Родзянко, Алексеев, Корнилов и Деникин — сформировали Добровольческую армию, которая в сравнительно короткий срок захватила несколько городов Донбасской области. Из Петрограда, Москвы, Воронежа, Новгорода, Твери, Рязани, Царицына и других городов против мятежников двинулись отряды революционных матросов, солдатские, казачьи, рабочие полки под общим командованием Антонова-Овсеенко.
Не скоро потом Дыбенко доведется встретиться с Владимиром Александровичем. Борьба с калединщиной была длительной, и завершилась она только в феврале 1918 года.
Моряки во главе со своим наркомом Дыбенко наводили революционный порядок в столице, на Балтике. Многочисленные отряды в черных бушлатах уезжали в самые отдаленные уголки молодого Советского государства ликвидировать мятежи, добывать хлеб, рассказывать про новую власть.
Много работали революционные матросы. Часто случалось так: 20 декабря собрались в столовой, по-флотски на камбузе, и еще не успели съесть жиденькую похлебку, как появился дежуривший тогда по Адмиралтейству Василий Марусев и доложил:
— На Лиговской улице бандиты налетели на винный погреб. Отряд Василия Мясникова уже на месте.
Столовая мигом опустела.
Когда Дыбенко с друзьями прибыли на место, у винного погреба они увидели моряков из отряда Мясникова. Василий Спиридонович — матрос учебного судна «Океан», делегат II Всероссийского съезда Советов. Его отряд по борьбе с контрреволюцией и саботажем был образован сразу же после Октябрьской революции. Василий Мясников подчинялся непосредственно Павлу Дыбенко.
Банда успела разбежаться. Лишь незначительная группа воровато жалась к стене, твердя, что, дескать, случайно оказались на месте грабежа, требуют отпустить.
Дыбенко не желал вдаваться в подробности, приказал:
— Всех отправить в Кронштадт, там разберутся…
«Особая организация, содержащаяся кадетами», подобралась и к Дыбенко; конечно, грабить у него нечего, зато опозорить можно, и распустили по городу слух, будто на «красной свадьбе» наркомов столы ломились от яств, а из подвалов Зимнего дворца и Эрмитажа
