Алексей Ботян - Александр Юльевич Бондаренко
Ботян усмехается. Когда Алексей Николаевич нам это рассказывал, ему уже (или ещё?) было 96 лет. Если честно, то человеку и в менее солидном возрасте, когда он начинает вспоминать свою лихую молодость, не очень-то верят — мол, ну, дед, ты даёшь! Вспомнил! Это ж когда было, если вообще было! Но из самых компетентных источников нам известно, что и на десятом десятке Ботян регулярно бывал в тире и что результатам его стрельбы завидовали иные достаточно молодые действующие сотрудники соответствующего ведомства. А что было 70 лет назад?! Ответ предельно прост: если бы он не умел стрелять без промаха, то и этой книги не было бы — за давним отсутствием в живых её героя…
Но, как нам говорили многие, он всегда успевал выстрелить чуть раньше, чем враг.
Вернёмся к рассказу Алексея Николаевича:
«Ну, все сидят, пьют, дым коромыслом, народ уже немного расслабился, как вдруг наш комиссар — Филоненко его фамилия была, говорит громко: „Самолёт прилетел!“ Бандеровцы так удивлённо посмотрели, а мы-то знали, что это команда была: брать живьём! Роли наши были распределены, каждый знал, кого он хватать должен, но тут я вижу, что один охранник достаёт пистолет — и на Филоненко! Я увидел издалека — и хлоп! А ведь людей вокруг много было… И всё-таки я попал сразу, убил его!»
Вот и вся история. На этом, наверное, можно было бы и закончить рассказ об этом эпизоде, если бы не личность самого комиссара отряда — Михаила Ивановича Филоненко.
Можно вспомнить, что, когда мы говорили о легендарных людях, оказавшихся в рядах Особой группы, мы заметили, что Алексей тогда не слыхал почти ни о ком из них. Так вот, за этим словом «почти» и скрывался Михаил Филоненко.
Он вообще был личностью незаурядной. «Ещё во время учёбы в школе, а затем и в институте преподаватели предсказывали Михаилу, что своё истинное призвание он найдёт на поприще точных наук. А известные шахматисты не сомневались, что он станет гроссмейстером с мировым именем. Однако судьба распорядилась иначе: после института он пошёл во внешнюю разведку органов госбезопасности. Во время войны Михаил… служил в 4-м Управлении НКВД…»[179]
В том же управлении служила и другая незаурядная личность — Анна Фёдоровна Камаева[180], о чём мы говорим без какой-либо иронии. Потом эти люди встретились и в 1955 году, став мужем и женой, уехали в далёкую Бразилию — в качестве разведчиков-нелегалов.
«Через год Михаил уже завоевал репутацию серьёзного и преуспевающего бизнесмена, часто ездил по континенту, заводил связи среди крупных чиновников, представителей военной и аристократической элиты Латинской Америки, в деловых кругах…»[181]
Казалось бы, чем могли помочь «преуспевающему латиноамериканскому бизнесмену» опыт «партизанской» деятельности, школа ОМСБОН? А ведь именно этот опыт открыл для бывшего комиссара очень серьёзные оперативные возможности.
«Михаил подружился даже с парагвайским диктатором Стресснером. Будучи в прошлом офицером германского вермахта и знатоком стрелкового оружия, хозяин Парагвая однажды увидел, как метко стреляет элегантный коммерсант, и пришёл в неописуемый восторг. В дальнейшем он неоднократно приглашал Михаила поохотиться на крокодилов. В беседах с разведчиком был предельно откровенен. Подобной „чести“[182] удостаивались лишь избранные.
В результате хорошо налаженной разведывательной работы от нелегалов регулярно поступала актуальная политическая информация»[183].
К сожалению, весьма успешная и результативная работа супругов-нелегалов на южноамериканском континенте продолжалась не так уж долго: в начале 1960 года Михаил Иванович перенёс обширный инфаркт, что серьёзно сказалось на состоянии его здоровья. В июле того же года в Центре было принято решение отозвать его на родину, так что дальнейшую свою службу супруги проходили в центральном аппарате Первого главного управления КГБ СССР.
Можно без всякого сомнения сказать, что если бы не тот удачный выстрел Ботяна — никто и никогда не узнал бы про замечательную пару супругов-нелегалов Филоненко и Камаеву.
Впрочем, тогда Алексей спас своего комиссара в первый раз — а ведь будет ещё и второй…
«Тем временем боевая работа IV Управления продолжалась. Разведчики В. А. Карасёва получили и сообщили в Центр сведения о системе немецких укреплений на правом берегу Днепра — так называемом Днепровском вале. Эти данные были учтены командованием Красной армии при наступлении в октябре — ноябре 1943 года на Киев (захват плацдармов на Днепре)»[184].
Кстати, проведением этой операции руководил Михаил Филоненко.
«Именно в такие напряжённые дни, когда диверсионные группы отряда пускали под откос фашистские эшелоны (только в сентябре 1943 года было подорвано 7 составов), комиссар отряда „Олимп“ Филоненко М. И. выполнил одно из ответственнейших заданий Центра — с несколькими помощниками обследовал на значительном протяжении так называемый „Восточный вал“, за которым гитлеровцы предполагали задержаться, отступая после поражения на Курской дуге. Как раз тогда и было обнаружено уязвимое место немецкой обороны, а эти разведсведения сыграли немалую роль при выборе плацдарма по освобождению Киева»[185].
«Менее чем через год борьбы в тылу возмужавшему и выросшему как боевой офицер А. Ботяну командование предлагает занять должность заместителя, а затем и начальника штаба крупного к тому времени соединения. А. Ботян предпочёл непосредственно боевую и разведывательную деятельность, независимо от должности», — писали в повторном представлении на присвоение звания Героя Советского Союза Карасёв и Перминов.
Действительно, Алексей Николаевич не был штабником и даже, как говорят близко знавшие его люди, не являл собой ярко выраженного лидера — в смысле, того человека, который всегда «возглавит и поведёт за собой».
«Он был человеком команды, человеком коллектива, — рассуждает старый друг Ботяна генерал-майор, которого назовём Ростиславом Михайловичем. — Поверьте, он не пошёл бы безоглядно вперёд, абсолютно уверенный, что остальные двинутся
