Николай Ховрин - Балтийцы идут на штурм !

Большевики постарались, чтобы это решение стало известно командам всех кораблей. Большую работу в этом провели матросы с "Республики", вернувшейся из бухты Лапвик. Они побывали во многих командах, разъяснили, какую политику проводит тот или иной член Центробалта, предложили отозвать тех, кто поддерживает Временное правительство. Агитация имела успех. Уже вскоре несколько соглашателей - членов Центробалта - были лишены мандатов.

Такой поворот заставил кое-кого из эсеров и меньшевиков задуматься, вынудил учитывать настроения матросских масс.

Наконец наступил день, когда ЦКБФ открыто выступил против приказа командующего флотом. Речь шла о защите команды воздушной станции в Або. Еще во время июльских событий личный состав ее потребовал сместить начальника 6-го воздушного дивизиона лейтенанта А. И. Макаревича. Этот офицер вызвал общее возмущение моряков своим грубым к ним отношением. Они заявили, что откажутся выполнять распоряжения командования до тех пор, пока оно не уберет Макаревича.

Вместо того чтобы разобраться в случившемся, штаб флота решил наказать строптивых в назидание другим. Адмирал Развозов приказал расформировать команду, выявить подстрекателей. Тогда местный Совет матросских и солдатских депутатов обратился за помощью в Центробалт.

Большевики - члены ЦКБФ предложили отменить приказ командующего флотом. Соглашатели не хотели конфликта с командованием. В то же время понимали, что, если не пойдут на него, вызовут возмущение матросов. Кто-то посоветовал вызвать для объяснения адмирала Развозова. Предложение приняли.

Встревоженный Развозов явился сразу. До этой поры Центробалт третьего созыва был послушным ему. Адмирал сначала решил призвать ЦКБФ к порядку. Но очень скоро убедился, что сейчас не сможет этого сделать. Он переменил тон и пообещал приостановить расформирование станции. Большевики одержали победу.

Этот момент мы решили использовать. Дня через два неожиданно для президиума наша группа подала письменное заявление. В нем говорилось: "Ввиду непродуктивности работ ЦКБФ и падения его авторитета с каждым днем перед своими выборщиками, исходя из следующих причин - за неимением устава и невозможностью установить права и деятельность Центрального комитета и командующего флотом, мы заявляем: так продолжать работу далее невозможно и выходом из настоящего положения мы усматриваем одно из двух - принятие старого устава ЦКБФ, утвержденного съездом, или немедленный созыв съезда Балтийского флота".

Магнитский был ошеломлен. Чего-чего, а требования вернуться к уставу, отвергнутому Керенским, он не ожидал. Используя свои права председателя, Магнитский пытался сорвать обсуждение нашего заявления. Он убеждал, что лучше послать наших представителей в Центрофлот и с его помощью получить новый устав. Его предложение не прошло. Обсуждение нашего требования приняло бурный характер.

В ходе заседания даже эсеровские представители вынуждены были признать, что авторитет Центробалта упал, что нужно принимать какие-то меры. Большевики настаивали, пока суд да дело, руководствоваться старым уставом. По этому вопросу было составлено восемь проектов резолюции. В итоге за основу взяли предложение Е. С. Блохина, в целом выражавшее точку зрения большевиков.

Испугавшийся Магнитский переменил тактику. После перерыва его приверженцы начали вносить бесконечные поправки. Дело дошло до того, что Блохин снял с обсуждения свой измененный до неузнаваемости проект. Воспользовавшись заминкой, Магнитский зачитал приказ Керенского об отмене прежнего устава ЦКБФ. Не делая паузы, сказал:

- Ставлю вопрос на голосование - подчиняемся мы приказу или нет?

Такой нажим Магнитского на многих эсеров и меньшевиков оказал воздействие. Боясь попасть в число строптивых, они сдались. Соглашатели взяли верх.

Но мы особенно не унывали. Ход заседания показал, что наши позиции в Центробалте укрепляются. Вскоре из Петрограда нас уведомили, что Центробалт должен прислать во ВЦИК двух своих делегатов. Мы избрали П. А. Вербицкого и Н. С. Веселкова, а заодно постановили, что Магнитский тоже должен принять участие в заседаниях ВЦИКа. Вместо него председателем ЦКБФ временно избрали Федора Степановича Аверичкина - матроса с "Кречета", члена РСДРП (б).

В повестку дня ближайшего заседания мы включили политический вопрос о смертной казни на фронте. И приняли по нему такую резолюцию: "ЦКБФ, обсудив вопрос о восстановлении смертной казни на фронте, с негодованием протестует против применения таких мер для восстановления дисциплины и поднятия мощи армии, предлагает Центрофлоту сделать срочное заявление Временному правительству о необходимости немедленной отмены смертной казни, нужной только империалистам, но не демократии".

Это была первая резолюция против политики Временного правительства, принятая Центробалтом после июльских дней. ЦКБФ вновь выходил на революционный путь.

Позиция большевиков еще более упрочилась, когда нам удалось провести решение о том, что на заседаниях Центробалта должны участвовать товарищи, входившие в состав его первого и второго созывов и недавно освобожденные из тюрем.

26 августа произошло событие, получившее широкую огласку среди моряков Балтийского флота. Узнав, что Временное правительство дало согласие на выезд за границу группе бывших приближенных Николая II и его семьи, команды многих кораблей выступили с протестом против этого решения. Матросы указывали, что среди бывших царедворцев есть люди, которым слишком хорошо известны военные тайны.

Правительство пропустило эти доводы мимо ушей. Тогда моряки обратились в Центробалт и Гельсингфорсский Совет, требуя своими силами задержать отъезжающих. На станцию Рихимяки был послан отряд.

Вернулся он скоро. Помню, я стоял на палубе "Полярной звезды", когда к пристани подошла большая группа вооруженных матросов. Они привели каких-то людей, одетых в штатское. Среди них были и женщины. Вокруг них быстро собралась толпа. До меня доносились раздраженные голоса:

- Чего цацкаться с царскими слугами?

- На месте надо прикончить выродков!.. Конвоиры с трудом сдерживали напор. В одном из моряков я узнал Михайлина - матроса с "Республики". Он протиснулся к трапу, что-то сказал вахтенным. Арестованных и конвоиров пропустили без задержки. Увидев меня, Михайлин обрадовался:

- Слушай, Ховрин, скажи хоть ты - куда их девать?

- А что это за люди?

- Черт их знает!.. Одно известно - все с царского двора. Великих князей как будто нету. Все прислужники разные... Намаялся с ними, чтоб им пусто было! - Он снял бескозырку, вытер ладонью мокрый лоб и со злостью добавил: - Из-за них какой-то солдат на вокзале меня в бок двинул... уже тут, в Гельсингфорсе. Слишком горячие люди стали. Еле провели по городу... Так ты поясни, куда их девать?