Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

Как только наступила зима и наладился надежный санный путь, по приказанию царя находившегося под стражей «челобитчика» Ефима Никонова освободили и отправили на казенных лошадях в Санкт-Петербург, куда он и прибыл в начале 1720 года.

Прежде всего Никонова доставили к самому грозному «тайному фискалу» А. И. Ушакову, который допросил его. Только после этого отвели на прием к царю бородатого человека в длинной мужицкой рубахе, прямыми складками свисавшей с его широких, костистых плеч.

13 января 1720 года Петр I принял Ефима Никонова в своем рабочем кабинете, расположенном в домике на Неве. Они наедине вели долгую, секретную беседу, во

время которой изобретатель подробно доложил царю о сущности своей идеи и о том, как он предполагает ее осуществить. Из-под густых, низко нависших бровей Никонова загорелись радостным огнем глаза, когда он почувствовал, с каким вниманием выслушивает царь его объяснения.

Самодержавный кораблестроитель, видимо, убедился в гениальности проекта этого неграмотного крестьянина и уверовал в его осуществление. Он тут же приказал изобретателю никому не разглашать свою идею и, «таясь от чужого глаза», немедленно приступить к строительству опытного образца «потаенного» судна, чтобы проверить в нем возможность людям «дух переводить», т. е. дышать под водой.

Загоревшись мужицкой идеей, нетерпеливый, чуждый духа чиновничьего бюрократизма, Петр I не мог ожидать, когда Адмиралтейств-Коллегия соберется на свое очередное заседание и вынесет суждение по этому вопросу. Он сам определил Никонова в мастера «потаенных» судов и направил в Обер-сарваерскую контору, ведавшую вопросами кораблестроения. Начальнику этой конторы Петр I приказал начать с января выплату Никонову жалованья по десять копеек в день. Новоиспеченному мастеру выделили специальный участок на Галерном дворе, где он и должен был, в соответствии с царской волей, готовиться к постройке опытного «потаенного» судна-модели «собственной инвенции».

Когда в конце месяца — 31 января Адмиралтейств-Коллегия собралась на свое очередное заседание, члены ее с большим вниманием выслушали сообщение Петра I о проекте «потаенного судна» и, по его повелению, объявили указ об этом, гласивший:

«Крестьянина Ефима Никонова отослать в контору генерал-майора Головина и велеть образцовое судно делать, а что к тому делу надобно лесов и мастеровых людей, по требованию оного крестьянина Никонова отправлять из помянутой конторы, а припасы и по его ж требованию из конторы адмиралтейских дел денежное жалование с начатия работы давать по 3 алтына 2 деньги на день и ныне в зачет выдать 5 рублей» [296].

Это единодушное решение Адмиралтейств-Коллегии и высокое по тем временам жалованье, положенное изобретателю, свидетельствуют о внимании и интересе к его идее не только Петра I, но и передовой части его ближайших сподвижников.

Не зная грамоты, не имея административных навыков, новый ма,стер «потаенных» судов с рвением взялся за работу. Он стремился оправдать доверие Петра I.

До начала марта Ефим Никонов занимался подготовкой к постройке спроектированного им «потаенного» судна. На отведенную для постройки площадку по его

требованию доставляли добротные сосновые доски, гвозди, смолу, инструменты и иные необходимые материалы. Одновременно он комплектовал из плотников, столяров, бочаров, конопатчиков и иных мастеровых людей рабочую команду для постройки образца-модели своего судна. Рабочие начали прибывать в его распоряжение уже с середины февраля, но особенно людно стало на строительной площадке с конца февраля и в начале марта. В те горячие дни, когда тщательно обстругивали доски для обшивки корпуса судна, на строительной площадке одновременно работало до десяти плотников, столяр и другие мастеровые, занятые расчисткой ее, оборудованием киль-блоков и спусковой дорожки.

Но вот черновые работы завершены, все доски выструганы и зачищены, все материалы завезены, а площадка подготовлена к началу постройки. Вначале Никонову не требовалось большого количества работников, поэтому он просит, чтобы от него забрали шесть менее опытных плотников, а взамен их прислали бочара, да приказали бы инструментальному мастеру Эдвардсу изготовить необходимый для строительства инструмент. Из документов видно, что опытное судно было уже заложено 3 марта.

Возведенный Петром I в чин мастера «потаенных» судов простой неграмотный крестьянин Ефим Никонов не пользовался благосклонностью чиновников конторы адмиралтейских дел, к которым ему приходилось ежедневно обращаться. Все они завидовали талантливому изобретателю, а главное — тому вниманию, которое оказывал ему лично Петр I. Писцы и чиновники во главе с адмиралтейским секретарем Родимцевым чинили мастеру «потаенного» судна на каждом шагу препятствия, не гнушаясь никакими средствами. Зная о том, что Никонов — неграмотный ц неопытный мастер, они подолгу задерживали отпуск нужных для строительства материалов, иногда без ведома его снимали с постройки плотников или приостанавливали на длительное время строительные работы, пуская в ход выдуманные ими же предлоги. Показательно в этом отношении очередное доношение Ефима Никонова на имя начальника Обер-сарваерской конторы генерал-майора Ивана Михайловича Головина:

«В нынешнем 720 году в феврале месяце, по указу царского величества, повелено мне, нижепоименованному, строить потаенное судно-модель, а я оную модель в совершенство, что надлежит, привел, а ныне у меня остановка учинилась в оловянных досках, на которых надлежит провертеть, по моему размеру, пять тысяч дир, о которых досках я подавал доношение на предь сего и потому прежде, всепокорно прошу, дабы указом царского величества повелено было на оных досках провертеть пять тысяч дир, а если [не] будут проворочены, чтобы на мне того не взыскилось. О сем доносит потаенного судна-модели мастер Ефим Никонов. К сему доношению писарь Афанасий Богатырев, вместо Ефима Никонова и по его прошению, руку приложил» [305].

Мастер «потаенных» судов был глубоко убежден, что его творчество принесет большую пользу родной стране и даст ей новое мощное оружие на море в борьбе с кораблями «свейскими и немцев всяких». Преодолевая все чиновные преграды, Ефим Никонов добивался, чтобы все нужное для постройки судна поступало на Галерный двор. Старания Никонова не пропадали даром: постройка сравнительно быстро подвигалась вперед, о чем можно судить хотя бы по тому, что уже 10 сентября 1720 года (всего через полгода после закладки) настала пора готовиться «ко вдейке», т. е. к спуску готового судна на воду. К этому периоду относятся многочисленные требования изобретателя, направленные в Обер-сарваерскую контору. Он просил прислать ему ворвани и говяжьего сала, необходимого для насалки спусковых путей, отпустить слюдяные фонари и «шандалы», да свечи к ним. Мастер объяснил, что светильники нужны не только для освещения самого «потаенного» судна, но и всей строительной площадки во время спуска на воду, так как спуск для соблюдения секретности Петр I приказал произвести в ночное время.