Григорий Сивков - Готовность номер один

О наградах тогда мы как-то не задумывались это было заботой командования. Самой большой наградой для нас было остаться живым. В минуту задумчивого отдыха вдруг кто-то неожиданно для самого себя произнесет вслух:

- Все-таки, ребята, чертовски интересно было бы дожить до конца войны!

А Саша Марков тем и удивил всех, что однажды он проявил небывалый интерес к своей награде.

Обязанностью командования было представлять к наградам тех, кто уже достаточно сделал много успешных боевых вылетов или проявил образцы трудового героизма, обслуживая боевую технику на земле.

Подоспело время подготовки наградных документов и на младшего лейтенанта Маркова. Заниматься этим пришлось Саше Иванову. Он опытный штурман и снайпер бомбометания на самолете СУ-2. В полку с момента его организации Саша адъютант первой эскадрильи. На самые сложные задания он летает на ведущем самолете вместо воздушного стрелка. И вот теперь перед ним встала нелегкая задача. Недолго думая, Саша шутливо спрашивает у Маркова:

- Как ты смотришь на орден Отечественной войны 1 степени?

- Не-не-не...

- Разве это невзрачный орден?

- Хороший орден, но мне по душе другой...

- Какой-же?

- Орден Славы...

- Почему?

- Пока я еще младший лейтенант, имею право получить этот орден. А вдруг лейтенанта дадут, тогда уже не получишь. А с остальными орденами еще успеется...

Саша Иванов обратился к гвардии подполковнику Зубу. Тот улыбнулся про себя и спросил:

- Как летает этот Марков?

- Ничего...

- Пусть сделает еще несколько боевых вылетов, тогда посмотрим.

Через месяц наградили младшего лейтенанта Семена Маркова орденом Славы. (При объявлении приказа мы узнали, что настоящее имя Маркова - Семен. Он, как и Семен Локаткин, тоже не любил почему-то своего имени. Маркова однополчане до сих пор называют Сашей. Что это все Семены не любят своих имен?..)

Награждение орденом Славы, оказывается, давало одновременно право на повышение в воинском звании. Стал бывший тракторист, истребитель Саша Марков кавалером ордена Славы, лейтенантом и неплохим летчиком-штурмовиком. И все это, пожалуй, благодаря майору Кущу и своему боевому опыту, который Саша в довольно короткий срок пробрел на "Голубой линии".

Штурман полка капитан Токарь

Судьба военных дрог свела нас с капитаном Токарем еще в Донбассе. Был этот чернявый, плотный, очень рассудительный человек штурманом полка. К своим служебным обязанностям относился честно, серьезно и творчески. Районы предстоящих полетов требовал от летчиков изучать досконально, всегда обеспечивал нормальное самолетовождение и штурманскую подготовку летчиков в полку.

Перелет из Куйбышева он обеспечил блестяще, разработал его по своей штурманской линии в мельчайших деталях. Все летчики довели в сохранности самолеты до конечного пункта, где базировался полк.

Летал он много. Водил группы самолетов. Одно время был я у него ведомым. Это еще когда в Донбассе летали. Ничего особенного за своим ведущим как-то не примечал. Но однажды...

Капитан Токарь вел группу на очередное задание. Перед вылетом он приказал:

- Держитесь покучнее.

Пристроился я вплотную к его самолету. Летим крыло в крыло. Настолько близко, что отчетливо вижу его лицо. Он ведет группу на цель. Меня поразило и испугало выражение его лица. Оно было искажено, словно судорогой, гримасой страха.

Задание группа под его руководством успешно выполнила. Все летчики вернулись домой. После полета я поделился своими впечатлениями с Иваном Карабутом. Он мне сказал:

- Все знают, что капитан Токарь боится огня, тяжело переживает каждый вылет. Но все же летает, выполняет задания и свой воинский долг. А ты думаешь, что я не побаиваюсь в полете?

Удивленный и обескураженный неожиданным сообщением Ивана я молчал. А он в раздумье продолжал:

- Не очень верь, когда тебе заявляют: "Я совсем не боюсь", Так говорят хвастуны или лгуны... Всем людям свойственно чувство страха. Только сильные духом преодолевают это чувство, если хочешь, борются со страхом. Именно так поступает капитан. Задания он выполняет нормально, а остальное н так уж важно...

Когда на нашем участке фронта наступило короткое затишье, из дивизии пришел приказ: провести тренировочные полеты командного состава.

Однажды ранним утром гвардии подполковник Зуб сказал:

- Сегодня будут тренировочные полеты комсостава. Рассматривайте это как подготовку к штурму "Голубой линии".

Полет был по маршруту на полный радиус действия самолета. Следовало пролететь по треугольнику, в определенном месте на полигоне сбросить бомбы и отстреляться. После посадки в баках должно остаться горючего не более, чем на пять минут полета. В этом последнем, собственно, и заключался смысл данного тренировочного полета.

Первым, как всегда в подобных случаях, слетал гвардии подполковник Зуб. Блестяще, мастерски слетал. После него полетели командиры эскадрилий и их заместители. Все нормально. Дошла очередь до штурмана полка капитана Токаря. Полет по кругу на предельный радиус действия - это вопрос престижа штурмана. Капитану Токарю, естественно, не хочется "упасть лицом в грязь"в глазах своих однополчан. Да здесь еще и командование дивизии...

Взлетел капитан Токарь. Хорошо взлетел. Отбомбился, отстрелялся и пришел на аэродром точно в срок, минута в минуту. Но при заходе на посадку допустил перелет. Видимо волновался, поздно убрал газ. Надо уходить на второй круг. Хватит ли горючего? Полет так рассчитан, что все на пределе. Если не хватит бензина, то возможна вынужденная посадка в поле, вне аэродрома, да еще, не дай бог, шасси надо убрать, - это уже поломка винта... "Для штурмана полка такое просто недопустимо..."

И капитан Токарь принял решение садиться, может, посадочная полоса аэродрома окажется достаточной.

Самолет приземлился с перелетом метров на триста-четыреста. Катится по земле, а впереди болото. Надо срочно убрать шасси, но это грозит поломкой винта... и он не убрал шасси а нажал на тормоза и вскочил в болото.

Самолет скапотировал - перевернулся через нос и завалился на спину. Экипаж погиб.

Всех нас поразил своей нелепой неожиданностью этот скорбный случай. Мы очень переживали трагическую смерть товарищей, свершившуюся на глазах почти у всего состава полка.

Когда мы остались вдвоем с Иваном Карабутом, тот философски заметил:

- Видишь, как жизнь наша фронтовая все же примитивно устроена. Два года человек сражался. В воздухе подавлял в себе страх перед врагом. Хорошо воевал. И на ж тебе: не сумел побороть в себе чувство перед начальством...

Вместо выбывшего из строя капитана Токаря штурманом полка был назначен майор Панин. На его место - командиром эскадрильи - назначили меня. А замкомэском у капитана Карабута стал старший лейтенант Прохоров.