Константин Баев - Коперник

И это писалось в учебнике физики для университетов! Далее Меланхтон много говорит о необходимости согласовать философию (т. е. естествознание) со «священным писанием», указывая, что тексты последнего несовместимы с учением о движении Земли (приводятся несколько псалмов), равно как и физика (приводятся аргументы физики Аристотеля — Птолемея).

«Подкрепляемые сими божественными доказательствами, — пишет Меланхтон, — будем придерживаться истины и не дадим отклонять себя от нее морочением тех, которые особенное доказательство своего остроумия видят в том, чтобы вводить в науку заблуждения». На вопрос: «Каково движение мира?» Мелакхтон в своей физике отвечает: «Глаза свидетели, что небо обращается в течение 24 часов».

Против аргументации «учителя Германии», очевидно, бессильны были все остроумие и все доказательства Коперника! Устами Меланхтона, как и устами Лютера, лютеранская церковь предавала анафеме новое учение.

А между тем колоссальное значение нового учения для астрономии выяснилось в очень скором времени. Уже в 1550 году Ретик, этот первый восторженный и искренний коперниканец, опубликовал календарь, основанный всецело на принципах новой теории; еще более знаменательное событие случилось в 1551 году, когда на средства герцога Альбрехта Прусского были изданы знаменитые «Прусские таблицы», вычисленные другом Ретика, Эразмом Рейнгольдом, на основе новой гелиоцентрической теории. Автор объявлял в предисловии, что с помощью его таблиц можно вычислить места всех небесных тел даже за 3000 лет назад и что вычисленные положения будут хорошо согласовываться со всеми наблюдениями, которые за эти 3000 лет были произведены. Действительно, эти «Прусские таблицы» оказались куда лучше и точнее Альфонсовых.

Таким образом, труд Коперника знаменует собой новую эпоху в истории астрономии. Не меньшее значение он имел и для развития механики, ибо теперь, когда правильная картина движения светил стала известной, на очередь был поставлен вопрос о законах, управляющих этим движением и механическим движением вообще. Мы уже отмечали, что сам Коперник если и не разрешил задачу создания законов движения, то наметил основные вопросы, подлежащие разрешению. Но все это отнюдь не исчерпывает значения работы Коперника. Наиболее важным ее следствием был тот сдвиг, который она производила в мировоззрении людей.

Широчайшее историческое значение учения Коперника прекрасно раскрыл Энгельс в «Диалектике природы»:

«Чем в религиозной области было сожжение Лютером папской буллы, тем в естествознании было великое творение Коперника, в котором он, хотя и робко, после тридцатишестилетних колебаний и, так сказать, на смертном одре бросил церковному суеверию вызов. С этого времени исследование природы освобождается по существу от религии, хотя окончательное выяснение всех подробностей затянулось до настоящего времени».

Этот революционный характер учения Коперника, эту его антирелигиозную сущность, как мы видели с самого начала, правильно оценили столпы лютеранства. Была ли она ясна римскому папе и его клиру? Из всего того, что было выше сказано о благосклонном отношении главы католической церкви и ряда высокопоставленных ее лиц, можно было бы сделать заключение, что ревнители католицизма не замечали того, что учение Коперника есть вызов церковному суеверию. Такой вывод был бы, однако, слишком поспешным. Не нужно было обладать ни большим умом, ни большой эрудицией (а среди римских церковников были люди весьма образованные и неглупые) чтобы обнаружить прямое противоречие между учением о движении Земли и библейскими текстами. Таким образом, мы должны искать других причин того благосклонного отношения, которое до поры до времени церковь проявляла к учению Коперника.

Частично мы уже имели случай коснуться этих причин. Мы видели прежде всего, что церковь была заинтересована в исправлении календаря, так как сама являлась крупным земельным собственником, вела обширную торговлю и смещение календарных дат, с которыми были по традиции связаны хозяйственные операции, вносило много неудобств и снижало доходы церкви. Вычисления, производимые на основе теории Коперника, были ей чрезвычайно «полезны». Мы видели, с другой стороны, что отрицательная позиция лютеранской церкви по отношению к теории Коперника должна была также сыграть некоторую роль и способствовать терпимому отношению католической церкви. Мы могли бы добавить, что такому отношению могло содействовать и положение самого автора теории, каноника капитула, сохранившего верность католицизму, несмотря на то, что владения его были окружены землями примкнувшего к протестантам герцога Альбрехта.

Но все эти соображения не могли бы, конечно, иметь решающего значения, если бы католическая церковь усмотрела в книге Коперника непосредственную угрозу своему государству над умами «верующих». Конечно, папа и кардиналы видели, что учение Коперника подрывает церковное суеверие. Но ведь и сами папы не были «верующими» людьми. Религия была для них отнюдь не предметом веры, а средством эксплоатации и орудием порабощения народа. Утверждение и сохранение церковных суеверий в широких кругах народа — вот что важно было для католической церкви.

Обращалась ли книга Коперника к этим кругам? Нет, она была недоступна не только для крестьянства и пролетариата, но и для рядовых представителей родовой и денежной знати. Латинский язык, на котором она была написана, служил гарантией того, что она не попадет в руки неученого человека, а наука в то время была в значительной мере предметом монополии церкви. Не только по языку, но и по содержанию своему книга Коперника не была книгой для широкого круга читателей. Об этом можно судить, например, по образцу данной нами в приложении десятой главы, которая является наиболее популярной во всем сочинении Коперника. Недаром Коперник в своем посвящении обращает внимание папы на то, что «математические предметы пишутся для одних математиков». Это не только выражение презрения к «пустым болтунам», но вместе с тем и определенное указание на то, что книга, написанная «для одних математиков», не может принести вреда церкви.

Этими соображениями должна была руководиться и папская курия. Она не предвидела и, пожалуй, не могла предвидеть «только» одного: что учение Коперника вырастет за рамки «ученой» теории, что оно будет популяризироваться устно и письменно на живых языках, что оно станет одним из орудий борьбы против всемогущества папской церкви. Когда это произошло, отношение католической церкви к учению Коперника резко изменилось. Пока же книга Коперника не только не подверглась внесению в список запрещенных книг, но и была беспрепятственно переиздана в 1566 году в Базеле.