Всеволод Овчинников - Размышления странника (сборник)

Постоянный поиск иерархической гармонии мешает китайцам и японцам принимать самостоятельные решения. Если на Западе ценят людей решительных, инициативных, то на Дальнем Востоке предпочитают анонимное общее согласие. В американской фирме именно президент и совет директоров ведут за собой коллектив. На Востоке же действует принцип «снизу вверх».

Все ключевые решения выражают не чью-то личную волю, а как бы общий знаменатель, найденный на основе взаимных уступок всех заинтересованных лиц. При этом главной добродетелью обладает не тот, кто твердо стоит на своем (пусть даже будучи правым), а кто проявляет наибольшую готовность к уступкам ради общего согласия.

Китаец и японец любого ранга остерегается противопоставлять себя коллективу, доводить дело до открытого столкновения противоположных взглядов. Поэтому любое обсуждение тянется долго, пока каждый шаг за шагом изложит свою позицию, по ходу корректируя ее с учетом высказываний других. Цель дискуссии в том и состоит, чтобы выявить различия во мнениях и постепенно прийти к общему согласию.

Когда проект решения доходит до президента фирмы, ему остается роль арбитра, который из нескольких вариантов выбирает один, а отнюдь не инициирует сам какие-то новшества.

Многие иностранцы терпят неудачу потому, что добиваются на переговорах немедленного результата, а от партнеров — немедленного действия. На Дальнем Востоке так не поступают.

Можно сказать, что излюбленное американцами, да и россиянами правило: сразу же выложить карты на стол и играть в открытую, не находит отклика у китайцев и японцев. Прежде всего, этому препятствует своеобразный механизм принятия решений, о котором шла речь выше. К тому же на Дальнем Востоке не сводят суть деловых вопросов к цифрам. Очень часто личные отношения, личные обязательства и другие вроде бы косвенные факторы имеют для них не менее важное значение, чем низкая цена и высокое качество.

Если для американского предпринимателя ключевую роль играет прибыль, то китаец и японец думают и о долге перед страной, и об ответственности перед своим персоналом, и, наконец, о прибыли, чтобы выполнить первые два обязательства. Американец добивается немедленного эффекта, те же — неуклонного роста своей доли на рынке. А это не одно и то же.

Словом, соблюдение иерархии и поиск гармонии — ключевые черты деловой этики народов Дальнего Востока.

Журналистика требует риска

Чтобы с мнением журналиста считались, он должен быть человеком компетентным. Другим важным фактором успеха я бы назвал кураж, то есть готовность принимать вызов, идти на риск, даже проявлять некий авантюризм. Поясню это на примерах из личного опыта работы в Китае, Японии, Англии.

Среди «охотников за головами»

Китайская провинция Юньнань, граничащая с Вьетнамом, напоминает заповедник различных общественно-экономических формаций. В долинах, где живут ханьцы, доминирует «социализм с китайской спецификой». У нацменьшинств, что селятся на склонах гор, до недавних пор сохранялись феодальные отношения с пережитками рабовладения. А в высокогорных джунглях обитают племена, у которых до наших дней дожил первобытно-общинный строй.

В 50-х годах я рискнул побывать в селении народности кава. Эти люди известны соседям как «охотники за человеческими головами». У них есть обычай каждую весну ставить на жертвенном поле шест с отрубленной головой чужеземца. Ими чаще всего становились бродячие торговцы. А в годы первой пятилетки эта печальная участь порой выпадала участникам научных экспедиций. Успокаивало лишь то, что человеческая жертва требуется весной. А я отправился в гости к кава осенью.

Селение из бамбуковых хижин было окружено живой изгородью, по которой ползали ядовитые змеи. Моих охранников внутрь не впустили. Мы с вождем прошли вдоль домов, перед каждым из которых можно было видеть одну и ту же сцену. Подвыпивший хозяин точил полуметровый охотничий нож, то и дело прихлебывая мутную брагу из сахарного тростника.

К полудню вся деревня была навеселе. Народ собрался на площадке перед домом вождя. Ровно в полдень к жертвенному шесту за рога привязали буйволицу. По сигналу вождя несколько десятков охмелевших мужчин кинулись к животному. С громкими криками они принялись вырубать ножами куски мяса прямо из спины даже не успевшей упасть буйволицы. Она буквально на глазах превращалась в скелет.

Очумевшие окровавленные люди перебрасывали куски мяса своим родственникам. Те старались добежать с добычей до одного из огороженных мест, где они разожгли два костра. Как только в чугунных котлах закипела вода, люди принялись кидать туда куски мяса прямо с кожей и шерстью. Мне как почетному гостю вождь протянул полусырой буйволиный язык. Подумал: хоть в этом повезло! Но радость оказалась преждевременной.

На жертвенный шест водрузили тонкие кишки буйволицы, полные зеленовато-бурой массы. Я старался убедить себя, что это не навоз, а переваренная в желудке животного трава, богатая ферментами.

Вождь щедро полил этим «соусом» доставшийся мне кусок языка. И мне волей-неволей пришлось его съесть. Ведь я находился в обществе «охотников за головами», так что нарушать местные обычаи было рискованно. Неслучайно желание побывать в гостях у кава ни у кого из работавших тогда в Китае иностранных журналистов не появилось.

Репортаж с американской базы

Современникам мобильных телефонов трудно понять слова Константина Симонова, который говорил, что успех фронтового журналиста на 90 процентов зависит от связи. Я вспоминаю эти слова, когда думаю о весьма драматическом эпизоде моей журналистской карьеры. Он связан с первым заходом в Японию американской атомной подводной лодки. После войны парламент страны, пережившей трагедию Хиросимы и Нагасаки, утвердил «три неядерных принципа» — не создавать, не приобретать, не размещать ядерного оружия.

Чтобы преодолеть этот барьер, Вашингтон решил использовать «шоковую терапию» — начать регулярные заходы атомных подводных лодок со стратегическими ракетами, надеясь, что они станут привычными, а выступления протеста мало-помалу затихнут.

Я отправился в Сасебо, куда зашла первая атомная подлодка «Морской дракон», и подготовил репортаж о массовых демонстрациях местных профсоюзов. Редакция «Правды» ежедневно вызывала меня в три часа по местному времени. Надо было срочно сообщить на токийскую телефонную станцию мой номер в Сасебо и перевести туда вызов. Но центр города, заполненный демонстрантами, был оцеплен. Добраться до какой-нибудь гостиницы и снять там комнату не было времени.