Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

На самом деле проблема была не в «исчерпанности Дворянского банка», а в другом.

Без государственной финансовой помощи аграрная реформа не могла быть полностью доведена до конца. На создание одного фермерского хозяйства требовалось не менее 800 рублей, тогда как бюджет выделял всего 130. На межведомственном совещании по аграрной реформе при МВД (1908 год) было указано, что при такой практике реформа не достигнет своей цели. Вопрос стоял о перераспределении огромных средств.

Профессор Оксана Гаман-Голутвина считает, что возник конфликт интересов с поместным дворянством, которое в случае столыпинского разрешения проблемы потеряло бы государственную поддержку, что обернулось бы дворянским бунтом; этот узел можно было только разрубить.

Насколько серьезными являлись конкуренты отечественных сельских хозяев и экспортеров, можно судить по французской фирме «Дрейфус Луи и Кº». С 1860 года братья Дрейфусы занимались экспортом зерна из Одессы, в 1873-м открыли первый официальный филиал в Таганроге, первоначально отгрузка зерна производилась из портов Одессы, Николаева и Таганрога. В дальнейшем — из Ростова-на-Дону, Севастополя, Бердянска, Мариуполя, Ейска, Феодосии, Темрюка, Новороссийска, Петербурга, Либавы, Риги, Архангельска. К 1914 году в России действовало 114 отделений фирмы, а в ряде регионов ее агенты закупали зерно даже в деревнях. Зерно вывозилось во Францию, Великобританию, Германию, Голландию, Бельгию, Италию, Скандинавские страны, где фирма тоже имела свои отделения. Это была организация мирового уровня, работающая кроме России в Аргентине, Болгарии, Румынии. Она участвовала в создании Общества южнорусских биржевых комитетов и экспортеров в Одессе, оказывала финансовую помощь ряду еврейских благотворительных обществ в Одессе, Ростове-на-Дону, Николаеве, Мелитополе. За вклад в развитие российской торговли Л. Л. Дрейфус был награжден орденами Святой Анны 2-й степени, Святого Станислава 2-й степени и, соответственно, стал личным дворянином. Сегодня «Дрейфус Луи и Кº» входит в пятерку мировых экспортеров зерна, ее оборот свыше 22 миллиардов долларов[110].

Добавим, что и советские огромные закупки зерна производились тоже через эту компанию.

Шульгин, член Киевского клуба русских националистов, в статье «Столыпин и евреи» коснулся этой темы: «Перед смертью Столыпин носился с мыслью о „национализации капитала“. Это было начинание покровительственного, в отношении русских предприятий, характера. Предполагалось, что казна создаст особый фонд, из которого будет приходить на помощь живым русским людям. Тем энергичным русским характерам, которые, однако, не могут приложить своей энергии, так как не могут раздобыть кредита. Того кредита, той золотой или живой воды, которой обильно пользовался каждый еврей только в силу… „рождения“, то есть в силу принадлежности своей к еврейству.

В некоторых кругах существовало убеждение, что именно за этот проект „еврейство“ убило Столыпина. Если бы это было так, то это обозначало бы, что еврейство Столыпина не поняло.

Я сказал, что у Столыпина была двуединая система: в одной руке — пулемет, в другой — плуг. Залпами он отпугивал осмелевших коршунов, но мерами органического характера он стремился настолько усилить русское национальное тело, чтобы оно своей слабостью не вводило во искушение шакалов.

Эта психология должна была проникать и в его отношение к еврейскому вопросу. Он не мог не считать „ограничения“ евреев временными и развращающими русское население. Последнее привыкало жить в оранжерейной атмосфере, в то время как евреи воспитывались в суровой школе жизни. Кроме того, эти ограничения отнюдь не защищали русское население в самой важной области — там, где формируются текущие идеи, дух времени… Как я уже говорил, здесь еврейство захватывало командные высоты. Поэтому перед Столыпиным и в еврейском вопросе стояла задача: органическими мерами укрепить русское национальное тело настолько, чтобы можно было постепенно приступить к снятию ограничений»[111].

Не случайно вслед за Шульгиным Солженицын, консультировавшийся с нашим героем, продолжил тему о взаимозависимости «национализации кредита» и убийства Столыпина.

«Первый русский премьер, честно поставивший и вопреки Государю выполнявший задачу еврейского равноправия, погиб — по насмешке ли Истории? От руки еврея.

Судьба средней линии.

Да ведь убивать Столыпина пытались семижды, и целые революционные группы разного состава — и все не удавалось. А тут — гениально справился одиночка.

Еще юный, несозревший ум, сам Богров не мог охватить в целом государственного значения Столыпина. Но с детства видел повседневные и унизительные стороны политического неравноправия и был нажжен от семьи, от своего круга, да и сам, — в ненависти к царской власти. И, очевидно, в тех киевских еврейских кругах, казалось бы столь идеологически подвижных, не возникло смягчения к Столыпину за его попытки снять антиеврейские ограничения, — а у кого, из более состоятельных, и возникло, то перевешено было памятью его энергичного подавления революции 1905–1906 и раздражением за его усилия по „национализации русского кредита“, открытое соперничество с частными капиталами. В кругах киевского (и петербургского, где зреющий убийца тоже побывал) еврейства действовало то всерадикальное Поле, в котором молодой Богров счел себя вправе и даже обязанным — убить Столыпина.

Столь сильно было Поле, что позволило такое соединение: капиталист Богров-отец возвысился, благоденствует при этом государственном строе, Богров-сын идет на разрушение этого строя, — и отец, после выстрела, публично выражает гордость за такого сына. Оказалось, что не совсем уж одиночкой был Богров: ему тихо аплодировали в тех состоятельных кругах, которые раньше оставались безоговорочно верными строю»[112].

Столыпину не удалось добиться перемен в банковской сфере: он хотел вывести из подчинения Министерства финансов и напрямую подчинить себе Крестьянский банк, но с подачи министра финансов В. Н. Коковцова император отказал в этом: двухуровневая финансовая система оказалась немыслимой. Она была создана в иное социальное время, в Советском Союзе в начале 1930-х годов, когда для того, чтобы заблокировать нецелевые траты через коммерческие банки отпускаемых на индустриализацию бюджетных средств, был изобретен «безналичный оборот», строго учитываемый государственным контролем.

Кроме того, существовала вечная российская проблема — нехватка капиталов для нужд развития. Так, в предвоенный период затраты бюджета на поддержку помещичьих хозяйств и проведение аграрной реформы превышали приток капиталов в акционерные банки и предприятия. При этом военные расходы в 1907–1913 годах вдвое превышали прирост акционерных капиталов в 1902–1914 годах[113].