Чак Норрис - Тайная сила внутри нас

Этот период стал для меня очень важным уроком. Я всегда пытался жить в соответствии со своими идеалами, воплощать эти идеалы в жизни, делать лучшее, на что я только способен, а затем стараться совершить еще большее. Я рассматривал эти идеалы как основу, которая позволяет мне контролировать свою жизнь, предпринимать положительные шаги на пути к своим целям.

Идеалы были важны для меня и как для учителя, потому что я хотел стать для своих учеников, особенно для молодых людей, действенным и показательным примером для подражания, чем-то таким, во что они могли поверить, глядя на меня. Понаблюдав за своими поклонниками, осознав, что люди присматриваются ко мне, я понял, что приближаюсь к обретению чего-то важного и смогу управлять этим, чем бы оно ни оказалось. В действительности лишь я один отвечаю за то, чем именно это будет.

Согласно дзэнскому изречению, знание является наградой за действие. Мои действия на состязаниях в каратэ наградили меня определенным знанием самого себя или, по меньшей мере, осознанием того, каким мое «Я» способно стать. К тому времени, как я официально прекратил участие в соревнованиях, к 1974 году, после десятилетия активной спортивной жизни, я пересек то, что можно было бы назвать новой чертой моей жизни. По одну ее сторону оставался человек, стремящийся к достижению успехов; по другую был некто, чьи представления об успехе существенно расширились, человек, стремящийся использовать все свои возможности.

Необходимо, однако, признаться еще в одном. Я достиг этой новой полосы своей жизни благодаря «ударам молота», пройда сквозь тиски личных кризисов и боли. Вы можете прочесть в книге, что «путь истинного понимания всегда пролегает сквозь личный опыт и страдания», и кивнете в знак молчаливого согласия; но когда вы окажетесь в самом центре такого совершенно реального страдания, то можете думать, что, как и прежде, действуете без какого-либо «понимания», которое, судя по всему, на этот раз ускользнуло с вашего пути. Гибель моего брата Уилэнда во Вьетнаме повлияла на мое ощущение самого себя намного сильнее, чем все аплодисменты восторженных: зрителей, вместе взятые. Моя вежливость и молниеносные удары ногой с разворота никак не помогли мне защитить его в тот миг, когда это было более всего необходимо. Меня не было рядом, и очень долгое время после его смерти мне вообще не хотелось быть.

Кроме того, у меня бывали и личные проблемы, как с работой, так и с семьей. Одно время я уже не был уверен, что все еще хочу быть мужем, — в конце концов, я женился совсем юным и никогда не знал иной жизни, кроме супружеской. Я слабел от непрерывной борьбы за поддержку своего бизнеса. На какое-то время я даже потерял ощущение того, кто я и чего я на самом деле хочу. Когда я не пребывал в активном сражении с негативными мыслями, ко мне приходили скука и беспокойство.

А потом Стив Мак-Куин спросил меня, почему бы мне не попробовать себя в кино, и этот вопрос стал началом моей новой карьеры.

Разумеется, она была нелегкой, и, конечно же, я стал актером не за одну ночь. Стать актером Чаком Норрисом, казалось, означало оставить в стороне мастера и учителя каратэ. Мой знаменитый стоицизм превратился в серьезный недостаток. Я приучал себя спокойно переносить боль и напряжение, гнев и радость, не выпуская наружу даже легкой тени подобных эмоций. Успех на мате часто зависит от того, насколько хорошо вы скрываете эти чувства от своего противника, но успех на экране требует совершенно противоположного — явного и достоверного выражения эмоций героя. Когда я начал свою актерскую карьеру, мне неожиданно пришлось учиться выносить все эти чувства на поверхность и даже манипулировать ими. Это было очень трудно и более чем просто неловко.

Но, в конце концов, я нашел способ использования своего мастерства в каратэ при создании фильмов, и это удалось мне благодаря осознанию того, что конфликт обычно является основной сутью драматических эпизодов, — а столкновения были той вещью, с которой я встречаются в избытке. Я также научился применять при съемках свои техники визуализации — я начал заранее представлять себе сцену фильма точно так же, как раньше представлял себе течение предстоящей схватки.

И в результате мне совсем не понадобилось оставлять позади свой опыт преподавания. На самом деле, можно сказать, что мой класс для занятий просто стал намного больше, поскольку моя цель как актера почти целиком совпадает с моей целью как наставника каратэ: представить — в первую очередь, молодежи — положительный образ, в который они могут поверить и которому могут подражать. В отличие от множества людей, вовлеченных в шоу-бизнес, я никогда не хотел изменить свое имя — не потому, что я не хотел потерять своих поклонников; просто я знал, что и как актеру мне всегда нужно оставаться Чаком Норрисом.

Я основал свою версию американского героя, примера для подражания, на тех фильмах, которые видел еще ребенком, в частности на вестернах с Джоном Уэйном. В семидесятых годах, когда я начал карьеру в кино, на экране было немного персонажей этого типа; наоборот, царил период жестокого скептицизма, время без героев — именно потому, что никто, казалось, уже ни во что не верил.

Никто, кроме меня. Я верил в то, чему научила меня жизнь, в те знания, которые стали моей наградой за действия, и то понимание, которое пришло ко мне с опытом, с преодолением страданий и боли потерь. Что бы ни случилось, ничто не заставит меня даже усомниться в правильности того, чему меня научили еще в детстве, учитывая как высочайшие идеалы нашей страны, так и личные идеалы — возможности, доступные каждому, кто искренне стремится к достижению своих целей. Сейчас, как и прежде, я верю в эти идеалы и использую их, чтобы разорвать долгую тишину семидесятых.

Критики не приняли мои первые фильмы, и я до сих пор содрогаюсь, когда вижу себя в тех ранних кинокартинах. Некоторые отвергли их как «развлекательную киношку», но, по правде говоря, они не были только развлечением, хотя понадобилось время, чтобы это понять.

Хотя мои первые фильмы не понравились критикам, американским зрителям они определенно пришлись по душе. Они принесли доходы, а из отзывов своих поклонников я знал, что мои основные мысли были поняты.

Мне всегда хотелось сделать что-то в память об Уилэнде. Мне всегда хотелось создать какой-нибудь серьезный отклик на его смерть. Это время, наконец, пришло в 1983 году. Даже тогда, через десять лет после окончания боевых действий во Вьетнаме, некоторые американские режиссеры едва осмеливались затрагивать тему вьетнамской войны. Остальные все еще колебались или боялись вновь всколыхнуть разногласия, по-прежнему существующие среди американцев. Я думал иначе, и у меня было нечто, что я хотел сказать.