Александр Довгаленко - Исповедь военнослужащего срочной службы

      Несемейные прапорщики и офицеры, проживающие в «дурке» тоже не были ангелами. Как-то раз, когда я был послан туда посыльным, разыскивая в длинном коридоре четвертого этажа комнату с нужным номером, я лицезрел интересную картину. Передо мной распахнулась дверь в одну из комнат, и оттуда в коридор под аккомпанемент отборного мата вытолкнули абсолютно голую девицу. Девица была изрядно пьяна, но кое-что еще соображала. Она увидела застывшего как соляной столб меня и закрыв локтями висячую грудь стала барабанить своими кулачками в уже закрывшуюся дверь, умоляя впустить ее обратно. В ответ дверь еще раз приоткрылась и через щель вылетели какие-то шмотки и четкое указание, в каком направлении этой девушке следует идти и почему она должна это немедленно сделать. Но горе ее было не долгим, она даже не успела начать одеваться, как распахнулась еще одна дверь и какой-то старлей с раскрасневшейся рожей, видимо привлеченный шумом, затащил девицу к себе в комнату, где судя по голосам было не меньше четырех человек. Девица видимо его знала, позже я узнал, что это была гарнизонная блядь Оксана, которая в поисках состоятельных джентльменов, способных угостить женщину водкой, часто заходила в "дурку".

      Меня же Диавол пытался искушать только один раз — как-то раз, уже зимой, стоя на ДСП, я с удивлением увидел приближающиеся к шлагбауму две фигуры, закутанные в какие-то цветастые платки. Это были девки из села Никольское, по крайней мере они так сказали. Страшноватые, рябоватые, в общем, на Клаудию Шиффер они походили мало. Девки поросились ко мне в будку «погреться». На стоянке никого не было, я впустил замерзших подружек, мне было не жалко. Далее девки поинтересовались, нет ли у меня закурить. Я не курил, посему ответил отрицательно. Тогда девки поинтересовались, не налью ли я им выпить? Пятилитровая канистра с «массандрой» стояла в лесу метрах в тридцати за будкой, готовая к отправке в казарму, но поить каких-то девок в мои планы не входило, я был вынужден сообщить им, что бухла у меня тоже нет. Девки тяжко вздохнули, посидели еще минут пять, после чего, поблагодарив меня за гостеприимство, удалились в сторону пятого КПП.

      Вечером того же дня, сдав стоянку караулу, когда ДСП всех подразделений собрались около караульного помещения, я узнал продолжение этой истории. Девки последовательно прошлись по следующим объектам: пятое КПП, склад боепитания, ППР, склад ГСМ, СБВ, склад ОПС, ТЭЧ, ДАРМ и вышли через второе, «генеральское» КПП на дорогу, удаляясь по направлению поселка Герцено. У всех, кроме меня, для них нашлись и сигареты и спирт, ну а девушки, соответственно, никому не отказывали в маленьких радостях жизни. Думаю, что авторы Камасутры побледнели бы от зависти, слушая рассказы дорвавшихся до бесплатного секса оголодавших бойцов. Один лишь я кусал губы, проклиная себя за тупость и несообразительность — мне рассказать было в общем-то нечего. Я имел неосторожность поведать всем о своей встрече с этими гетерами, меня дружно подняли на смех. Однако, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Через пару дней все участники веселого события стали испытывать жуткие боли и трудности с мочеиспусканием. Принесенный девками сельская разновидность местного триппера была настолько жестока, что некоторые герои-любовники провалялись в санчасти недели три, а одного женатого парнишку москвича даже бросила жена, бог весть как узнавшая об этом. Так, моя тормознутость в некоторых жизненных вопросах сослужила мне весьма добрую службу.

Про пьянство

      Пьянка стала неотъемлемой частью моей службы примерно начиная со второго года. В ВВС образца 1990 года доступ к спирту и его производным был практически свободным. В ТЭЧ для промывки одного только топливного насоса по регламенту уходило немыслимое количество спирта, который, разумеется, не полностью уходил в этот саамы насос благодаря бережливости техников. У первой эскадры, вооруженной самолетами СУ-27 со спиртом проблем не было вообще — на створке лючка передней стойки шасси и у этих чудо-самолетов был закреплен стальной бачок, в который заливалось 7-10 литров спирта для омывания козырька фонаря кабины в противообледенительных целях. На летчика, который имел неосторожность воспользоваться этой штуковиной в полете, технота первой эскадры смотрела волками. Не знаю, как в других эскадрах, а у нас, во второй, спиртом заведовал начальник группы САПС капитан Усов. Это был ушлый мужик, который, благодаря своему спиртовому положению ходил на равных с начальником инженерной службы эскадрильи. Раз в месяц он привозил со склада ГСМ четыре двадцатилитровых канистры. Это можно было вычислить по возникшему в рядах техников ажиотажу. Некоторое количество спирта оставлялось для использования по прямому назначению, остальное же распределялось среди техноты согласно неписаной "табели о рангах". Командир 2-го АТО майор Кириченко, царствие ему небесное, хороший был мужик, настоящий, был зело только он падок до этого дела, что и решило в итоге его судьбу. Возвращался он, изрядно приняв на грудь, с пьянки общественной в технической столовой по поводу какого-то праздника, на полдороге упал в снег и уснул. И наверняка проснулся бы, но какая-то сука, проходившая мимо, сняла с него теплую летную зимнюю куртку, и он замерз насмерть. Дело было уже после того как я уволился, старшина наш рассказал, когда мы ездили его навещать. Но пил он красиво. Никогда спирт не разбавлял и не запивал. Даже когда он был дежурным по полку, всегда имел с собой фляжку с "лекарством".

      Пили в общем-то все. Как-то раз, когда предатель и враг народа Михаил Горбачев в очередной раз полетел в гости к американскому президенту, наш полк выставлял на ЦЗ дежурное звено. На моей памяти это случалось не раз, тогда мы подвешивали на борта настоящие ракеты. Он нашей эскадры были два борта, в кабинах сидели летчики и дико мучались похмельем — накануне был какой-то праздник. Говорят, в таких случаях помогал кислород из системы жизнеобеспечения. Подышишь — легчает. Срочная служба пила по-черному. И не спирт, а в основном мерзкую «массандру», которая имела весьма коварный эффект — пилась она вроде легко, опьянения сначала не чувствовалось, затем, при наборе некой критической массы, откуда-то снизу поднималась волна и ударяла в голову, как добрый аперкот приличного тяжеловеса. Человек вырубался практически сразу. Похмелье от этой жидкости было еще ужаснее, доходило до того, что двоилось в глазах. К счастью, эту дрянь у нас в полку не разбавляли керосином, как случалось в других местах.

      Один раз со мной произошел забавный случай, который, правда, вполне мог закончится хреново. Я сидел у себя на ДСП, на зоне, народ уехал, было часов 5 вечера, и ко мне приехали мои сослуживцы, отметить начало нашей "стодневки"(это когда сто дней до приказа об увольнении из рядов ВС). Их было двое и еще водитель «уазика» — «молодой», который их и привез. Водилу мы угостили жареной картошкой, налили чаю и пустили за стол в моей будке — писать письма родным. Я выкатил свою пятилитровую канистру и мы сели отмечать. По мере потребления продукта, один из приехавших — Славик Сахарцев из Хабаровска решил съездить до офицерской курилки в поисках добрых «бычков» — тогда был сильный напряг с сигаретами. К счастью, ни одного борта на стоянке он не протаранил, хотя мог вполне. Потом мы все по очереди опробовали свои водительские навыки, угостили пожарников, которые приехали принимать стоянку, короче, к концу праздника на дне канистры плескалось что-то около литра веселой жидкости. Мы попрощались, Славик, несмотря на слабые протесты «молодого», собственноручно сел за руль и машина зигзагами поехала по обледенелой дороге в сторону СБВ. Я же пошел опечатывать борта. Помню как я опечатал два борта, подошел к третьему, а вот тут-то видеозапись и оборвалась. При мне был автомат и два рожка патронов, не дай бог кому в этот момент зайти на стоянку — в лучшем случае получилась бы неплохая шутка в стиле Глеба Жеглова. Нашла меня караульная машина роты охраны, которая приехала принимать у меня стоянку. Говорят, я лежал на спине, раскинув руки, около самолета, который пытался опечатать, являя из себя классический пример бойца, погибшего на боевом посту. Караульщики-чечены не стали зло шутить и не спрятали мой автомат, ограничившись тем, что забрали у меня связку ключей с печатью, которую я у них потом неделю выкупал за приличное количество спирта. Меня подняли на руки и осторожно погрузили тело и оружие в кузов «шишиги». Часовой заглянул в мою будку и, обнаружив там оставшийся литр, радостно сообщил разводящему, что пост принимает. Очнулся я уже на полдороге от холода и тряски. Добрые чечены подложили мне под голову мою шапку, чтоб не сильно колотиться головой о дно кузова (все кому пришлось ездить в Газ-66 по пересеченной местности знают, что удовольствие это ниже среднего). Когда же, очнувшись, я изъявил желание немедленно проблеваться, издав соответствующий звук, меня бережно подхватили на руки, быстро перевернули вниз лицом и свесили голову за задний борт, чтобы не испачкать кузов. После обряда изгнания из себя «чужого» мне стало немного легче и я стал соображать, нашел рядом свой автомат, патроны вроде были на месте, штык тоже. О ключах я вспомнил только утром. У караулки, где собрались дежурные по стоянкам всех подразделений меня сгрузили. ДСЧ — знакомый лейтенант даже присвиснул, увидев меня в столь хламном состоянии. В тот вечер мы шли от караулки до казармы строем, в колонну по три, чего раньше никогда не случалось. Целью этого была маскировка меня. Я стоял аккурат в серединке, меня бережно поддерживали с боков, кто-то нес мой автомат, кто-то сдал его вместе с подсумком в оружейку. Ночь прошла бурно, практически все время я провел около «очка» вызывая Ихтиандра. Казалось, уже ничего не осталось в желудке, но следовали новые позывы и я послушно кормил унитаз желчью, под сочувствующие взгляды двух «духов», которых заботливый Вован приставил ко мне для обеспечения моей безопасности и транспортировки. Под утро я умудрился все же заснуть, но пробуждение было ужасным. Я просто мечтал о единственной чашечке горячего кофе без сахара, но это было недостижимо. Два дня я болел после этого случая, в глазах двоилось, давил жуткий сушняк, в общем, явления неприятные. Сгоряча я даже поклялся себе не брать больше этой гадости в рот и даже не смотреть на нее. Наверно, многие давали себе такие клятвы в подобном состоянии.