Последние дни Распутина - Феликс Феликсович Юсупов
Но кто же были те люди, которые так умели им пользоваться в своих целях и издали незаметно им руководить?
Едва ли он был достаточно осведомлен о их настоящих намерениях и о том, кто они такие в действительности. Имен их он не знал, так как вообще не помнил, как кого зовут, и имел обыкновение всем давать клички. Упоминая намеками о своих таинственных руководителях, он их называл «зелеными». Лично он их, вероятно, и не видел никогда, а сносился с ними через третьих или даже четвертых лиц.
В одном из разговоров со мной он как-то сказал:
– Вот зеленые живут в Швеции, поедешь туда и познакомишься.
– А в России есть «зеленые»? – спросил я.
– Нет, только «зелененькие», друзья ихние, да еще наши есть, умные все люди, – ответил он.
Думая обо всем этом, об этой распутинской тайне, быть может, гораздо более сложной, чем он сам, я все же ждал дальнейших событий и обещанного телефона от М.Г.
Наконец она позвонила и сообщила, что Распутин снова приглашает меня с собой к цыганам.
Один раз мне уже удалось отделаться от этой поездки, и я надеялся избавиться от нее и теперь. Я опять сослался на репетицию в корпусе и сказал, что если Григорий Ефимович хочет меня видеть, то я опять приеду к нему пить чай. Мы условились, что на следующий день, как и в предыдущий раз, я заеду за М.Г. и мы с ней вместе отправимся к Распутину.
Мое второе посещение «старца» оказалось еще более интересным.
Мы почти все время были с ним вдвоем.
Он особенно был ласков со мной в этот день, и я ему напомнил о его обещании меня лечить.
– В несколько дней вылечу, вот сам увидишь. Пойдем в мой кабинет, там никто нам мешать не станет. Погоди только, вот раньше чайку напьемся, а там с Божьей помощью и начнем. Я помолюсь и болезнь из тебя выгоню, ты только слушай меня, милый, все тогда хорошо будет.
После чая Распутин провел меня в свой кабинет. Там я был впервые. Мы вошли в небольшую комнату с кожаным диваном и такими же креслами; огромный письменный стол был весь завален бумагами.
«Старец» уложил меня на диван, встал передо мной и, пристально глядя мне в глаза, начал поглаживать меня по груди, шее и голове.
Потом он вдруг опустился на колени и, как мне показалось, начал молиться, положив обе руки мне на лоб. Лица его не было видно, так низко он наклонил голову.
В такой позе он простоял довольно долго, затем быстрым движением вскочил на ноги и стал делать пассы. Видно было, что ему известны некоторые приемы, применяемые гипнотизерами.
Сила гипноза Распутина была огромная.
Я чувствовал, как эта сила охватывает меня и разливается теплотой по всему моему телу. Вместе с тем я весь был точно в оцепенении: тело мое онемело. Я попытался говорить, но язык не повиновался, и я медленно погружался в сон, как будто под влиянием сильного наркотического средства. Лишь одни глаза Распутина светились передо мной каким-то фосфорическим светом, увеличиваясь и сливаясь в один яркий круг.
Этот круг то удалялся от меня, то приближался, и когда он приближался, мне казалось, что я начинаю различать и видеть глаза Распутина, но в эту самую минуту они снова исчезали в светящемся кругу, который постепенно отодвигался. До моего слуха доносился голос «старца», но слов я различить не мог, а слышал лишь неясное его бормотанье.
В таком положении я лежал неподвижно, не имея возможности ни кричать, ни двигаться. Только мысль моя еще была свободна, и я сознавал, что постепенно подчиняюсь власти загадочного и страшного человека.
Но вскоре я почувствовал, что во мне, помимо моей воли, сама собой пробуждается моя собственная внутренняя сила, которая противодействует гипнозу. Она нарастала во мне, закрывая все мое существо невидимой броней. В сознании моем смутно всплывала мысль о том, что между мной и Распутиным происходит напряженная борьба и что в этой борьбе я могу оказать ему сопротивление, потому что моя душевная сила, сталкиваясь с силой Распутина, не дает ему возможности всецело овладеть мной.
Я попытался сделать движение рукой – рука повиновалась. Но я все-таки продолжал лежать в том же положении, ожидая, когда Распутин сам скажет мне подняться и встать.
Теперь я уже ясно различал его фигуру, лицо, глаза. Страшный яркий круг совершенно исчез.
– Ну, милый, на первый раз и довольно будет, – проговорил Распутин.
Он внимательно следил за мной, но, очевидно, мог наблюдать и заметить только одну сторону моих ощущений; мое сопротивление гипнозу ускользнуло от него.
Самодовольная улыбка играла на его лице, и он говорил со мной тем уверенным тоном, который дает человеку сознание его полного господства над другим. Очевидно, он не сомневался уже в том, что и я покорился его силе, и мысленно причислил меня к своим послушным приверженцам.
Резким движением он потянул меня за руку. Я приподнялся и сел. Голова моя кружилась, и во всем теле ощущалась слабость. Сделав над собой усилие, я встал с дивана и прошелся по комнате, но ноги мои были как парализованные и плохо мне повиновались.
Распутин продолжал следить за каждым моим движением.
– Это Божья благодать, – проговорил он, – вот увидишь, как скоро тебе полегчает и вся болезнь твоя пройдет.
Прощаясь, он взял с меня обещание опять приехать к нему в один из ближайших дней.
После этого гипнотического сеанса я много раз бывал у Распутина то с М.Г., то один.
Лечение продолжалось, и с каждым днем доверие «старца» ко мне возрастало.
Мы иногда подолгу с ним беседовали. Считая меня своим другом, непоколебимо уверовавшим в его божественную миссию, рассчитывая на мое содействие и поддержку во всем, Распутин не находил нужным передо мною скрываться и постепенно открыл мне все свои карты. Он настолько был убежден в силе своего влияния на людей, что не допускал даже мысли о том, что я могу не быть в его власти.
– Знаешь, милый, – сказал он мне однажды, – смышленый больно ты, и говорить с тобой легко:
