Иван Федюнинский - Поднятые по тревоге

В эти же дни у меня была большая радость. Генерал армии К. А. Мерецков и генерал-лейтенант Л. З. Мехлис от имени Президиума Верховного Совета СССР вручили мне высокую правительственную награду — орден Кутузова I степени. Генералы пришли в новой, только что введенной и еще непривычной форме с погонами. Я тоже облачился в китель, но встать с постели не мог. Так и принял орден, лежа в постели.

Радовали и вести с фронтов. Крупные победы одержали войска Юго-Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского, Воронежского, Калининского фронтов. Были освобождены города Кантемировка, Миллерово, Элиста, Сальск, Моздок, Нальчик, Пятигорск, Армавир, Великие Луки, Воронеж и другие. Как хотелось быстрее встать в строй, чтобы участвовать в изгнании фашистских оккупантов с нашей земли!

Доходили до меня и печальные известия о гибели старых друзей, славных боевых товарищей.

Погиб командир авиационной дивизии, дважды Герой Советского Союза генерал Григорий Пантелеевич Кравченко. Вместе мы сражались на Халхин-Голе, вместе учились в Москве. Во время боев в Монголии Кравченко было 27 лет. Невысокого роста, коренастый и крепкий, с веселыми серыми глазами, он был полон юношеского задора и отваги. По нескольку раз в день поднимался на своем истребителе, бесстрашно вступая в бой с японцами. В годы Великой Отечественной войны во всем блеске проявились его замечательные командирские качества. И вот теперь Кравченко погиб. В воздушном бою гитлеровцы подбили его самолет. Григорий Пантелеевич выпрыгнул из горящей машины, но вражеская пулеметная очередь перебила тросик вытяжного парашюта, и главный купол не раскрылся.

22 января погиб заместитель командующего Ленинградским фронтом по бронетанковым и механизированным войскам полковник Болотников, которого я тоже очень хорошо знал еще с довоенного времени. Он проводил совещание с командирами соединений, когда фашистский снаряд угодил прямо в землянку, где собрались офицеры. Полковник Болотников и командующий артиллерией 2-й ударной армии были убиты, несколько человек ранено.

Жаль боевых друзей, но война есть война. Без жертв не обойтись. Оставалось думать только о том, чтобы отомстить врагу, скорее разгромить его.

Операция, сделанная профессором А. А. Вишневским, оказалась удачной, и я, несмотря на то что ранение было тяжелым, за месяц настолько окреп, что во второй половине февраля уже мог немного ходить, опираясь на костыли.

Мне несколько раз звонили из Генерального штаба, справлялись о здоровье. Я не мог понять причину такой заботливости, но потом меня прямо спросили, не могу ли я возглавить группу войск, которая должна была с севера перерезать так называемый «рамушевский коридор», а затем участвовать в уничтожении противника в демянском «мешке».

Перспектива попасть на Северо-Западный фронт под Демянск, содействовать разгрому пятнадцати пехотных дивизий врага была весьма соблазнительной, но пришлось с горечью ответить:

— Командовать могу, но пока только лежа.

Как я досадовал на ранение, которое обрекало меня на вынужденное безделье в такое горячее время!

А тут еще исчез куда-то мой порученец майор Чуканов. На все вопросы о нем адъютант Рожков отвечал уклончиво. Чуканов, мол, заболел, и его эвакуировали в госпиталь, но, чем заболел, неизвестно.

Я не на шутку встревожился: майор Чуканов был инициативным, умным офицером, и мне не хотелось с ним расставаться. Однако вскоре выяснилась настоящая причина его исчезновения. Оказывается, по поручению Военного совета фронта он отправился за моей женой.

Я узнал об этом только в день ее приезда. Когда Елена Владимировна вошла в комнату, я медленно поднялся ей навстречу, опираясь на костыли.

— Опять в ногу, — тихо сказала жена.

Действительно, трижды я был ранен и все три раза в правую ногу. Впервые это случилось в 1920 году на Западном фронте. Второй раз ранило 20 августа 1939 года на Халхин-Голе. И вот теперь — снова.

В начале марта я приступил к исполнению своих служебных обязанностей, хотя ходил еще, опираясь на палочку. В эти дни командование Волховского фронта предпринимало попытки улучшить наши позиции в районе Синявинских высот.

Представителем Ставки прибыл Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Я находился в 54-й армии у генерала Рогинского, когда позвонил командующий фронтом и приказал мне познакомить маршала Тимошенко с районом обороны армии.

С. К. Тимошенко очень детально и тщательно изучал местность перед нашим передним краем. Целую неделю мы с ним провели в полках первого эшелона. Ему хотелось все осмотреть самому. При этом он проявлял исключительное спокойствие и полное презрение к опасности.

Однажды гитлеровцы заметили наши автомашины, остановившиеся у опушки леса, и произвели артиллерийский налет. Я предложил маршалу Тимошенко спуститься в блиндаж, так как снаряды стали рваться довольно близко.

— Чего там по блиндажам лазить, — недовольно сказал он. — Ни черта оттуда не видно. Давайте останемся на опушке.

И он невозмутимо продолжал рассматривать в бинокль передний край обороны противника. Это не было рисовкой, желанием похвалиться храбростью. Нет, просто С. К. Тимошенко считал, что опасность не должна мешать работе.

— Стреляют? Что ж, на то и война, — говорил он, пожимая широкими плечами.

Прошел месяц. В полном разгаре была весна. Преобразились, помолодели еще недавно хмурые и неприветливые леса. Возле штабных землянок девушки-связистки собирали первые подснежники.

По новой железнодорожной ветке, проложенной южнее Ладожского озера, по отбитой у врага полоске земли, один за другим шли в Ленинград поезда. Значительно улучшилось обеспечение войск Ленинградского фронта боевой техникой и боеприпасами, ленинградской промышленности — сырьем, а населения осажденного города — продовольствием.

Силы защитников Ленинграда теперь быстро росли. В городе увеличивалось производство вооружения. Создавались условия для окончательного разгрома врага у невской твердыни.

И как раз в этот момент я опять получил приказ о новом перемещении.

Глава VII. В брянских лесах

— Прошу знакомиться, товарищи, — сказал командующий Брянским фронтом генерал-полковник М. А. Рейтер. — Генерал-лейтенант Федюнинский назначен моим первым заместителем.

Я обменялся рукопожатиями с членом Военного совета фронта генерал-лейтенантом танковых войск И. З. Сусайковым и начальником штаба генерал-лейтенантом Л. М. Сандаловым.

— А теперь, Иван Иванович, я кратко познакомлю вас с обстановкой. Генерал Рейтер подошел к столу, накрытому, как скатертью, большой картой. Вот здесь, на нашем правом фланге, занимает оборону шестьдесят первая армия, которой командует генерал-лейтенант П. А. Белов. В центре обороняется шестьдесят третья армия генерал-лейтенанта В. Я… Колпакчи, левее ее — третья армия под командованием генерал-лейтенанта А. В. Горбатова. Вы увидитесь с ними в ближайшие дни.