Борис Островский - Степан Осипович Макаров

Учения на таком корабле должны, конечно, производиться на мелком месте. При заделке пробоин пластырями всегда возможен промах; в таком случае корабль не должен погружаться в воду полностью, а лишь до верхней палубы. По проекту Макарова учение должно вестись так: снимают один из пластырей и дают воде заполнить ту или иную часть корабля. От умения и ловкости практикантов зависит как действовать, чтобы возможно быстрее подвести пластырь под пробоину, изолировать все прочие помещения и пустить в ход водоотливные средства. Иногда, чтобы поставить корабль на ровный киль, приходится затапливать помещения, расположенные в корме или в носу корабля. В общем, комбинаций, как спасти корабль, получивший пробоину, существует множество, следует лишь выбрать наилучшую. Упражнения на «водяном корабле» помогут также установить наилучший тип пластыря. Если люди научатся спасать корабль в искусственно созданной обстановке, то в критический момент они не растеряются и спокойно проделают то же самое, что и на учении.

Макаров предвидел возражения, что подобный способ обучения людей очень сложен и рискован. Чтобы доказать, что эти опасения напрасны, Макаров приводил в пример корабль, идущий под всеми парусами и захваченный внезапно налетевшим шквалом. «Действия, которые приходится произвести во время аварии для удержания корабля на воде, гораздо менее сложны, и если мы умели приучить экипаж к уборке парусов во время шквала, то сумеем научить также людей делать все необходимое во время аварии, — надо только найти способ, каким образом практиковать их».

Замечательная мысль Макарова не встретила сочувствия, и «водяной корабль» тогда не был испробован на практике, вероятно из опасения возможных неудач и связанных с этим хлопот по подъему корабля.

В заключительной части руководства Макаров рассматривает вопрос, интересовавший его всю жизнь, — вопрос о величине боевых судов. Макаров не был сторонником тяжелых, громоздких броненосцев. Он отдавал преимущество малым, быстроходным, небронированным крейсерам. Несколько таких боевых единиц, снабженных сильной артиллерией, по мнению Макарова, могли бы оказаться в бою более сильными и действенными, чем один гигант-броненосец. «…Я бы составил флот, — писал Макаров, — исключительно из безбронных малых боевых судов с сильной артиллерией».

Макаров приводил очень много доводов в пользу легких крейсеров. Чем крупнее корабль, тем сложнее его устройство и управление им, тем большее количество он расходует угля и всяких других запасов. Он писал: «…прежде размер определял силу, и чем больше корабль, тем он был сильнее. Теперь размер не определяет силы, ибо маленькая миноноска может утопить большой корабль, а потому к кораблям больших размеров должно быть больше недоверия теперь, чем прежде… Если поставить вопрос, — читаем у него далее, — что лучше: корабль в 3000 тонн или в 900 тонн, то на него нельзя ответить иначе, как в пользу корабля в 900 тонн, но если спросить, что лучше — один корабль в 900 тонн или три корабля по 3000 т., то произойдет колебание в ответе. Дело это требует всестороннего обсуждения».

Несомненно взгляд на преимущества легких крейсеров сложился у Макарова главным образом под влиянием собственного боевого опыта, полученного в русско-турецкую войну на Черном море. Мысль, что броненосец, эта грозная дорогостоящая железная крепость, от какой-нибудь случайности или мины может в одно мгновение пойти со всем своим почти тысячным экипажем ко дну, — преследовала Макарова всю жизнь и явилась стимулом ко всем его изысканиям в области непотопляемости судов.

Помимо этого, пристрастие Макарова к легким, небронированным крейсерам вытекало из его основной концепции морского боя, из его стремления обеспечить себе активный, наступательный образ действий, при котором тяжелые, неуклюжие броненосцы могли бы, по его мнению, явиться серьезной помехой, стесняя действия остальных судов.

Однако, отстаивая мысль о том, что большие, мощные броненосцы бессильны против небольших, ловких и быстроходных кораблей — крейсеров и миноносцев, Макаров совершал серьезную ошибку. Несомненно, что корабль-миноносец является сильным средством морского боя, но отрицать на этом основании необходимость постройки крупных линейных кораблей было неверно.

Успех современного морского боя зависит от умелого применения в тесном взаимодействии кораблей всех классов, в том числе и в первую очередь сильных, бронированных линейных кораблей, вооруженных мощной артиллерией, способной наносить сокрушительные удары кораблям противника. И если постоянно совершенствующиеся со времен русско-турецкой войны торпедные катера и миноносцы и обладают способностью наносить тяжелые удары крупным кораблям, то и броненосцы, в свою очередь, сохраняя мощь своей артиллерии, имеют сильные средства обороны против торпедных атак.

В современных условиях морского боя мощные военные корабли — линкоры, прикрытые миноносцами, подводными лодками и авиацией и действуя в контакте с другими классами кораблей, наносят противнику наиболее мощные артиллерийские удары. Тоннаж же этих кораблей превышает тоннаж броненосца времен Макарова почти в пять раз, Неправ был также Макаров, предлагая использовать безбронные корабли против прибрежных крепостных батарей противника: «Так как большие корабли не обеспечены от повреждений, то не лучше ли отказаться от брони даже и для судов, бомбардирующих крепости?» — писал он.

Практика войн показала, что лишь мощный военный корабль, покрытый броней, может вести борьбу с сильно укрепленными береговыми батареями.

Рассуждая о типе легкого крейсера будущего флота, Макаров предлагал, в практических целях и для удобства управления флотом, выработать стандартный, так называемый унифицированный, то есть универсальный, тип корабля, который был бы пригоден для самых разнообразных функций: для боя, для крейсерской службы, для разведочной службы, при бомбардировке крепостей и т. д. Не говоря уже о современном флоте, даже во времена Макарова проектируемый им «унифицированный» тип корабля был бы неприемлем ввиду невозможности совмещения стольких задач в едином типе корабля.

Впрочем и сам Макаров на практике нередко отклонялся от своего проекта и допускал иное решение вопроса.

Неверным было и утверждение Макарова, что в бою не нужны резервы. Ему казалось, что наличие резервов дает возможность противнику уничтожать эскадры по частям, что, конечно, неправильно. Он в своих тактических взглядах допускал и другие неверные суждения, и не все выдвинутые им предложения оказались жизненными. Многие из ошибочных взглядов Макарова проистекали из недопонимания им природы войны как явления социального. Однако ошибочность некоторых тактических взглядов Макарова не умаляет значения большинства его смелых, передовых идей, до нашего времени сохранивших свою ценность.