Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

На следующее утро, пока Арнольд тренировался и наводил на себя лоск, я решила осмотреть окрестности нашего отеля и обнаружила, что «приговор Нью-Йорку выносит обычный дневной свет». В тот раз я прокатилась в прогулочных экипажах, поднялась на небоскребы и очень скоро стала привыкать к более быстрому, по сравнению с Санта-Моникой, темпу жизни, а в завершение своей прогулки попробовала знаменитый нью-йоркский чизкейк. Уставшая, но довольная собой, я вернулась обратно в отель и стала поджидать Арнольда.

Ожидая его, я почувствовала, как в моем животе напоминает о себе съеденный еще дома морковный торт, и это мешало мне успокоиться и немножко вздремнуть. Все, что мне было нужно в тот момент, – чтобы Арнольд вернулся в номер и обнял меня. Затем он бы поинтересовался, как я провела день, и поделился своими впечатлениями от процесса подготовки к предстоящим соревнованиям. После таких откровений мы еще бесконечно долго говорили бы обо всем и ни о чем.

Арнольд любил окружать себя преданными друзьями, и в тот раз он вернулся в гостиницу в сопровождении Арти Зеллера и Франко Коломбо. Он сказал, что мы приглашены в гости к Арти на старомодную еврейскую традиционную ночную встречу и что нам нужно немедленно выходить из дома и ехать в Бронкс. Около десяти часов вечера мы вернулись в гостиницу на очередную встречу с нашими друзьями, заряженные позитивными эмоциями и взбодренные крепким кофе.

Когда мы вышли в холл гостинцы и заказали себе по коктейлю, я постаралась притвориться более значимой особой, чем была на самом деле. Мне пришлось так прикидываться, потому что двое авторов, которые по совместительству должны были снимать фильм Pumping Iron, пришли на встречу в сопровождении своих роскошных и очень стильных жен. На фоне этих утонченных женщин я выглядела обычной селянкой: они были одеты очень стильно и со вкусом, а на мне была повседневная легкая одежда. Мне хотелось бы производить такое же впечатление уверенной в себе женщины, но все, что мне оставалось в тот момент делать, – просто изображать уверенность. В общем, на той встрече мне удалось отделаться улыбками, какими-то вопросами и анекдотами.

Что касается Арнольда, то он представлял собой мою полную противоположность: он всегда чувствовал себя уверенно в любой обстановке, не испытывая никакой неловкости из-за разницы в уровне воспитания и доходов и в социальном статусе. Поэтому без долгих раздумий и колебаний он принял приглашение продолжить нашу встречу в заведении Maxwell’s Plum, стены которого были украшены фарфоровыми фигурками животных. В заведении нас встретила разношерстная публика, и я обратила внимание, что на Арнольда стали с интересом поглядывать из толпы. Причем, что интересно, посматривать на Арнольда начали не только женщины. Приглядевшись повнимательнее, я увидела, что возле барной стойки отирались несколько гомосексуалистов, которые старались привлечь к себе внимание. Они с нескрываемым интересом разглядывали фигуру Арнольда, и на их лицах явно читались непристойные фантазии. Арнольд же не обращал особого внимания на людей, которые на него пялились, но у меня, определенно, появилась новая причина для внутренних переживаний. Чтобы успокоить свою тревогу по поводу внимания гомосексуалистов к Арнольду, я положила руку ему на колено, а его руку пристроила на свое.

Как я уже упоминала ранее, меня очень сильно беспокоил природный магнетизм Арнольда. И мне приходилось подолгу размышлять над вопросом: а чем же, собственно говоря, я смогу удерживать Арнольда возле себя? Как мне конкурировать за него, если вокруг столько соблазнов? Даже после четырех лет жизни рядом с Арнольдом я ловила себя на мысли, что он остается абсолютной загадкой для меня. В тот вечер, когда мы все выпили по паре стопок водки с тоником, я полностью погрузилась в себя и свои переживания, а Арнольд, наоборот, развеселился, и у него было отличное настроение. Тем не менее, как бы весело мы ни проводили время, в час ночи Арнольд потребовал прекратить вечеринку: у него на носу были соревнования, перед которыми ему необходимо было хорошенько выспаться.

Пытаясь заснуть той ночью, я все никак не могла отогнать от себя мысли о необходимости постоянной конкуренции за Арнольда. Для меня одним из самых болезненных вопросов было проявление сексуального вожделения со стороны людей, окружавших Арнольда. Он, конечно, успокаивал меня относительно повышенного внимания к себе со стороны женщин, занимавшихся вместе с ним в зале, но я была абсолютно не готова к тому, что в Нью-Йорке интерес к Арнольду будут проявлять не только женщины, но и гомосексуалисты.

Лежа в постели, я размышляла над тем, как далеко может зайти Арнольд во флирте со своими фанатами и при этом сохранить верность. В том случае когда он видел, что я неодобрительно отношусь к его флирту с женщинами, он мог запросто отделаться дежурной фразой: «Малышка, ты есть лушая». Если же я отшучивалась в ответ на его обычные отговорки, это лишь подстегивало его шовинистский настрой по отношению к женщинам. Если я делала вид, что не замечаю его шашней с девушками, это сказывалось на моей уверенности в себе и было причиной дополнительных волнений в те моменты, когда я оставалась одна. Когда я в очередной раз оказывалась в подобной ситуации, то начинала ненавидеть себя и свой пол, и мне было ужасно стыдно показать, что я, вообще-то, являюсь девушкой Арнольда. К невеселым размышлениям подобного рода относительно посторонних женщин добавились еще и переживания из-за притягательности бодибилдинга для гомосексуалистов. Но не найдя быстрых ответов на возникшие у меня вопросы, я в конце концов забылась тяжелым сном.

Утром Арнольд проснулся раньше меня и ушел в зал на тренировку. Когда он вернулся, то рассказал мне, что по условиям соревнований всем участникам нужно явиться в Бруклинскую музыкальную академию и он специально зашел за мной, чтобы я составила ему компанию. Я быстро надела свой новый наряд, который Арнольд недавно привез мне из Финляндии, подкрасила губы, и мы вместе с ним помчались в Бруклин.

Пока мы ехали на такси, я думала над тем, каким образом Арнольду удается добиваться успеха. Понятное дело, что одним из мощнейших стимулов для Арнольда были его детские мечты о завоевании мировой славы. Чтобы добиться этой цели, он одиннадцать лет посвятил тренировкам, и достигнутая им физическая форма давала ему сейчас огромное преимущество перед соперниками. Не надо было даже хорошо знать мир бодибилдинга, чтобы понимать одну простую вещь: такие мускулы положат на лопатки всех его соперников. Ну а для тех, кто вращался в мире мускулистых атлетов, Арнольд вообще был богоподобным существом. Мне же удалось понять и еще кое-что, за счет чего Арнольд добивался своих целей, и это были далеко не только симметрично прокачанные мускулы. Все участники соревнований в той или иной степени подпадали под влияние его личной харизмы, его обворожительной улыбки, его упорства и безоговорочного лидерства. У Арнольда была врожденная способность входить в доверие к людям и устанавливать с ними хорошие отношения, и он, отлично зная о своем таланте, налаживал контакты с судьями.