Екатерина Рождественская - Жили-были, ели-пили. Семейные истории

На рыбалку в Балтийское море. 1972 г.

Муслим учит Ксеню играть на пианино. Ксения, видимо , не хочет

На рыболовецком катере – Муслим Магомаев и Олег Руднев

2–3 пучка зеленого листового салата промыть, обсушить, нарезать и выложить в большой салатник. Главное – приготовить вкусную заправку!

Измельчить грецкие орехи, чеснок, кинзу в кашицу. Добавить кефир, сметану, сок лимона, соль, сахар. Перемешать и залить листья салата.

Для заправки понадобятся:

по 1 стакану кефира и сметаны,

пучок нарезанной кинзы,

измельченный зубчик чеснока,

по щепотке соли и сахара,

стакан или чуть больше измельченных грецких орехов (чтобы заправка была достаточно густой),

сок половины лимона.

Как-то родители организовали специально для Муслима рыбалку, и не где-то у берега, а в открытом, самом что ни на есть, Балтийском море. Договаривались аж с горкомом партии Юрмалы. Нас повезли на черных горкомовских «Волгах» к какому-то причалу и погрузили на рыболовецкий катер. Был небольшой штормик, совсем небольшой. Нас качало, бросало, швыряло, мы прокляли все на свете, но Муслим в прорезиненном рыбацком плаще с капюшоном героически вытягивал вместе с рыбаками сеть и разбирал рыбу. Видимо, делал это впервые и радовался, как ребенок. Все время спрашивал у рыбаков названия рыб, рассматривал их и учился правильно держать, под жабры. Улов был так себе, килограммов на пятьдесят-шестьдесят, наверное. И почему-то помесь пресноводных рыб с морскими – как такое могло быть? Были там лещи, клубок угрей, скумбрии, несколько судаков, какая-то мелочь в виде салаки – балтийской селедки, штук пять коричневых и круглых, как поднос, больших односторонних камбал и один затюканный всей остальной компанией лосось. Муслим долго его рассматривал, держа за жабры, и что-то ему рассказывал.

Когда мы, умученные и укачанные, вышли на берег, нам торжественно вручили два пакета – в одном лежал уже выпотрошенный лосось, в другом, шевелящемся и почмокивающем, клубок угрей, которых так и не удалось распутать. Видимо, рыбаки отдали нам самую ценную рыбу.

Когда мы приехали в Дом Творчества, сразу со своими сумками пошли на кухню. Показали повару наш улов и стали решать, что делать. Можно было пустить лосось на стейки или потушить в сливках, но решили засолить его, свежего, по всем правилам – так всем больше достанется.

Лосось почистили, взяли филе вместе с кожей. Хорошенько промыли и высушили салфетками. Положили в фольгу. И обсыпали филе солью, сахаром, перцем, сушеным розмарином и укропом. Сбрызнули водкой. Завернули рыбу в фольгу и оставили на холоде на сутки. Кто любит посолонее – на двое суток. Как готова – промыть, высушить салфетками и смазать оливковым маслом. Резать и есть.

Лосось предполагался как чудесная закуска – мы на самом деле держали его под гнетом всего пару часов, чтобы просолить к ужину, но вот с угрями у нас все так просто не получилось. Их было много, они шуршали в своем пакете на полу, и общаться с ними совсем не хотелось. Но раз уж мы взялись повару помогать, то что теперь ныть. Мы остались впятером – папа, мама, я, Муслим и повар против шевелящегося клубка практически змей. Ни у кого из нас опыта общения с живыми крупными морскими угрями не было. Одна надежда была на повара. Мы стояли вокруг пакета и ждали, кто первый отважится к нему подойти. Никто не спешил. Тогда папа сказал: «Ну, давайте посмотрим!!» И стал развязывать пакет. Развязав, он медленно раскрыл его и отошел.

– А вдруг они электрические? – спросила я, в школе мы это проходили, только отличить электрического от обычного я не взялась бы. Тут в дело вступил Муслим. Он взял со стола полотенце, бросил в пакет и с его помощью вынул одного змея. Огромного, метра полтора в длину. Всего их было пять, приблизительно такого же размера. Повар немного пришел в себя, вспомнил о своей профессии и принялся за дело.

– Ну змеи и есть. Никогда не думал, что буду разделывать змей, – ворчал он.

Он положил их в раковину, но они, немного очнувшись в холодной воде, заактивничали и стали пытаться вылезти.

– Будем жарить в муке, – вынес приговор повар.

Он взял деревянную толкушку и с силой ударил бедного змея по голове.

– Елки! – сказал Муслим, – предупреждать надо!

– Так у меня работа такая! – ухмыльнулся повар.

Он сделал угрю надрез внизу головы, видимо, чтобы отсечь все нервы и прекратить его страдания. Потом каким-то макаром поддел кожу вокруг головы и снял ее, как чулок. И только потом отрезал голову и выпотрошил. Самое ужасное, что и без головы и внутренностей рыбина довольно сильно дергалась. А когда ее нарезали на куски и положили обваливаться в муке, то и эти несчастные обрубки продолжали слабо трепетать среди мучных сугробов, обваливаясь сами собой. Даже на раскаленной сковородке, практически, в аду, в кипящем масле, уже даже и не рыба, а почти готовое блюдо, продолжало жить и издавать какие-то звуки.

– Роба, я так не могу, это какое-то зверство! – сказала мама.

– Да, я такого не ожидал. Ты как, Катюха, ничего?

Я была, конечно, ничего, но прыгающие по раскаленной сковородке куски угря потрясли меня даже больше, чем увиденная в детстве бегающая по двору курица с отрубленной головой! Вот она, поговорка в действии – как жареный уж на сковородке!

В общем, никто из нас участвовать в дальнейшем приготовлении угря не захотел, вернее, не смог. Уж очень морально тяжелая эта процедура.

А на вкус да, очень даже.

Долго потом Муслим этого угря вспоминал: когда видел на банкетах тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками угря копченого, спрашивал: «А помнишь?»

В общем, отдыхали активно и разнообразно. Я недавно даже нашла чудом уцелевшую фотографию, на которой Муслим пытается встать на водные лыжи на Лиелупе. Удалось, надо сказать.

Угрозы Минина и Пожарского

Однажды, приехав после двух месяцев отдыха на Рижском взморье, мы, открыв дверь нашей квартиры, получили сразу два сюрприза.

Во-первых, Лидка перед отъездом забыла положить в морозильник треску, которую купила прямо перед поездом – давали, надо брать. Треска, вернее, ее мумия, одиноко стояла в углу, как памятник, вклеившись в собственный сок двухмесячной давности. Она была завернута в газету «Известия», и пропитанный рыбьей влагой портрет дорогого Леонида Ильича смотрел на нас вопросительно и требовательно. Запах от мумии шел соответствующий. Им, казалось, пропитался уже весь дом, не только квартира, поскольку, как только была открыта входная дверь, он вырвался наружу и пошел со свистом гулять по всем этажам. Лидка бросилась на Ильича, отодрала его двумя руками от засохшей лужицы на паркете, завернула в целлофановый пакет и скинула вождя в мусоропровод. Окна были распахнуты настежь, все бегали по квартире и махали кто чем мог – вонь не хотела выветриваться, за два-то месяца она у нас, в хоромах, попривыкла!