Дмитрий Ястржембский - Гоголь в Москве (сборник)

11 мая принесло новые тяжелые переживания для Гоголя. В этот день умерла Н. Н. Шереметева. «…Мы с ней… жили душа в душу… — говорил он А. О. Смирновой. — Ее смерть оставляет большой пробел в моей жизни»62.

21 мая Бодянский отмечает в своем дневнике: «Обедал у именинника И. С. Аксакова с Гоголем, Максимовичем (М. А.), Хомяковым, Свербеевым…»63

Наступившее лето вновь влечет Гоголя в путь, к солнцу, к теплу, в южные русские просторы. Собирался домой и Максимович. Они решают ехать вместе; не спеша, так, чтобы часть дороги можно было «пройти пе???дачка» (выражение Гоголя), останавливаясь в красивых местах, знакомясь с местным бытом.

По сложившейся привычке, последние часы Гоголь проводит в доме Аксаковых. «13 июня (1850 г.), они выезжают из Москвы в бесконечную рогу через несколько губерний. По рассказу Максимовича, они оставили Москву в пятом часу пополудни, или, говоря точнее, в это время они выехали из дому Аксаковых, у которых они на прощанье обедали. Первую. ночь провели в Подольске, где в то же время ночевали Хомяковы, с которыми Гоголь и его спутник провели вечер в дружеской беседе»64.

По дороге они заезжали в Долбино к И. В. Киреевскому, побывали в Петрищеве у Елагиной и расстались в Глухове, откуда Гоголь проехал в родную Васильевку. Зиму Гоголь провел в Одессе, затем вновь навестил своих в Васильевке и 5 июня 1851 года вернулся в Москву.

Вероятно, в первые же дни Гоголь приехал в Абрамцево к С. Т. Аксакову. Последний указывает: «В 1851 году Гоголь был у нас в деревне три раза: в июне, в половине сентября… в третий раз 30-го сентября»1.

В Москве Гоголь нередко бывает у Л. И. Арнольди, переехавшего в дом Голицыной на Большой Дмитровке (ныне улица Пушкина, № 32, дом не сохранился). Через него он получает приглашение от А. О. Смирновой, жившей это лето в своей подмосковной усадьбе Спасское[33]. Отъезд Гоголя состоялся 25 июня. На следующий день В. С. Аксакова писала: «С Гоголем мы вчера простились (он уехал в деревню к Смирновой)»2. «В одно утро, — вспоминает Арнольди, — Гоголь явился ко мне с предложением ехать недели на три в деревню к сестре. Я на несколько дней получил отпуск, и мы отправились… Подмосковная деревня, в которой мы поселились… очень понравилась Гоголю. Все время, которое он там прожил, он был необыкновенно бодр, здоров и доволен. Дом прекрасной архитектуры, построенный по планам Гр. Растрелли, расположен на горе; два флигеля того же вкуса соединяются с домом галереями, с цветами и деревьями; посреди дома круглая зала с обширным балконом, окруженным легкою колоннадой. Направо от дома стриженый французский сад с беседками, фруктовыми деревьями, грунтовыми сараями и оранжереями; налево английский парк с ручьями, гротами, мостиками, развалинами и густою прохладною тенью. Перед домом, через террасу, уставленную померанцами и лимонами, и мраморными статуями, ровный скат, покрытый ярко-свежею зеленью, и внизу — Москва-река, с белою купальнею и большим красивым паромом»3. Из скупых, почти стенографических записей А. О. Смирновой мы узнаем распорядок гоголевского дня в Спасском: «Гоголю две комнатки во флигеле, окнами в сад. В одной он спал, а в другой работал, стоя к небольшому пюпитру… он вставал часов в 5… Шел прямо в сад… Возвращался к 8 часам, тогда подавали кофе. Потом занимался, а в 10 или в 11 ч. он приходил ко мне, или я к нему… после обеда ездили кататься. Он просил, чтобы поехали в сосновую или в еловую рощу. Он любил после гулянья бродить по берегам Москвы-реки, заходил в купальню и купался… любил смотреть, как загоняли скот домой… Село Константинове за рекой Москвой. Любил ходить на Марштино, версты 2…»4. В Спасском Гоголь вновь читал Смирновой первую главу второго тома «Мертвых душ», но слушательница его, измученная бессонницами и постоянным недомоганием, была невнимательна и безучастна. Чтения на этом оборвались. Вскоре состояние здоровья вынуждает Смирнову уехать в Москву. Вслед за ней покидает Спасское и Гоголь.

Небезынтересно отметить, что А. О. Смирнова явилась прототипом одного из героев недошедшей до нас главы «Мертвых душ». Л. И. Арнольди вспоминает, что во время пребывания в Калуге Гоголь прочел ей «кажется, девять глав. Она рассказывала мне после, что удивительно хорошо отделано было одно лицо в одной из глав; это лицо эмансипированная женщина-красавица, избалованная светом, кокетка, проведшая свою молодость в столице, при дворе и за границей. Судьба привела ее в провинцию; ей уже за тридцать пять лет, она начинает это чувствовать; ей скучно, жизнь ей в тягость. В это время она встречается с везде и всегда скучающим Платоновым, который также израсходовал всего себя, таскаясь по светским гостиным»5.

В июле или первой половине августа Гоголь жил на даче у Шевыревых, где именно — нам неизвестно. Там с ним встретился упоминавшийся ранее Н. В. Берг, описавший жизнь Гоголя в этой подмосковной усадьбе:

«В 1851 году мне случилось жить с Гоголем на даче у Шевырева, верстах в 20 от Москвы, по Рязанской дороге. Как называлась эта деревня, не припомню. Я приехал прежде, по приглашению, и мне был предложен для житья уединенный флигель, окруженный старыми соснами. Гоголя совсем не ждали. Вдруг в тот же день после обеда подкатила к крыльцу наемная карета на паре серых лошадей, и оттуда вышел Гоголь в своем испанском плаще и серой шляпе… суетившийся хозяин просил меня уступить Гоголю флигель… Мне отвели комнату в доме, а Гоголь перебрался ту же минуту во флигель со своими портфелями (интересно, что Гоголь никогда не расставался, со своими материалами, продолжая работу над рукописями и во время своих кратких пребываний у знакомых. — Б. З.)… Шевырев ходил к нему, и они вместе читали и перечитывали написанное. Это делалось с такою таинственностью, что можно было думать, что во флигеле, под сенью старых сосен, таятся заговорщики…»6

Как бы подтверждая наблюдения Берга, Гоголь впоследствии писал Шевыреву: «Убедительно прошу тебя не сказывать никому о прочитанном, ни даже называть мелких сцен и лиц героев… две последние главы, кроме тебя, никому неизвестны»7. Нам кажается, что эта «таинственность» вызывалась неуверенностью Гоголя в своем далеко еще не законченном труде. После смерти писателя, вспоминая эти дни, Шевырев писал его двоюродной сестре4 М. Н. Синельниковой: «Из второго тома он читал мне летом, живучи у меня на даче, около Москвы, семь глав. Он читал их, можно сказать, наизусть по написанной канве, содержа окончательную отделку в голове своей»8.

22 августа профессор И. М. Снегирев, которому в 1841 году был послан Московским цензурным комитетом отзыв о первом томе «Мертвых душ», заносит в свой дневник: «День коронации императора Николая I… Ездил в 4 гимназию в доме Пашкова смотреть с бельведера иллюминацию Кремля, великолепно освещенного. Там виделись с семьей г. Нази??? с Гоголем и Погодиным»9. Замечательный памятник русской архитектуры — бывший дом Пашкова — ныне занят Государственной ордена Ленина библиотекой СССР им. В. И. Ленина (Моховая, № 1). Небезынтересно свидетельство одного из учеников этой гимназии о том, что широко раскрывшаяся перед Гоголем панорама Москвы напомнила ему Рим: на вышке дома «между собравшимися звездоносцами выделялся одетый в черный сюртук, худой, длинноносый, невзрачный человечек, на которого со вниманием смотрели все знатные гости наши, а воспитанники просто поедали его глазами. Это был знаменитый автор „Мертвых душ“ Н. Гоголь. Помню, как он, долго любуясь на расстилавшуюся под его ими грандиозно освещенную нашу матушку Москву, задумчиво произнес: „Как это зрелище напоминает мне вечный город“»10.