Виталий Вульф - Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн

Одри была счастлива, однако о ее муже этого нельзя было сказать. Он обожал сына, очень привязался к Шону, восхищался своей знаменитой женой, но ему, взявшему в жены кинозвезду, не нравилось, что он неожиданно оказался мужем простой домохозяйки. Кроме того, он предпочитал вести свободный образ жизни – с вечеринками, поездками на курорты и так далее. Поначалу Одри с удовольствием сопровождала его повсюду, и восхищенное внимание, с которым ее встречали, согревало душу Дотти, однако сначала беременность, а затем заботы о ребенке вынудили Одри оставаться дома, предоставляя Андреа развлекаться в одиночестве. Кроме того, из-за прокатившейся по Италии волны терроризма – семейству Дотти несколько раз угрожали, была реальная опасность похищения детей ради выкупа – Одри с сыновьями вынуждена была переехать из Рима обратно в Швейцарию. В отсутствие жены Дотти гулял все больше. А Одри в отсутствие мужа решила вернуться в кино.

Сначала она – словно пробуя, не потускнели ли ее талант и слава от долгого небрежения, – приняла участие в телевизионном фильме «Мир любви», где вместе с ней снимались Барбра Стрейзанд, Ричард Бартон, Гарри Белафонте и другие звезды первой величины. Проект был благотворительный – с его помощью планировалось собрать деньги для ЮНИСЕФ, организации помощи детям в рамках ООН. А затем она решилась на настоящее кино: ей предложили сценарий фильма «Смерть Робин Гуда», который, едва узнав о согласии Одри Хепберн сниматься, переименовали в «Робин и Мэриан» – исторический фильм о встрече постаревших влюбленных, разлученных временем и судьбой. Она долго не могла решиться подписать контракт – ведь она несколько лет не появлялась в кино, как она будет выглядеть на экране, как будут без нее дети? Ричард Лестер, режиссер проекта, лично приехал в Толошеназ, чтобы добиться от актрисы окончательного согласия. «Как только мы пообещали ей снять фильм в течение летних каникул, и поэтому она может взять детей с собой в Испанию, а также заверили ее, что мы закончим съемки к началу школьного учебного года, нам больше не потребовалось никакого давления. Но ее нужно было успокаивать, говоря, что на экране она будет выглядеть великолепно. И это потребовало некоторых усилий. Ведь она не снималась целых восемь лет. Кино за это время сильно изменилось».

Условия съемки были совсем не такими, к каким привыкла Одри – испанская жара лишала ее сил, а новые технологии съемки – сразу с нескольких камер, при естественном освещении, – хоть и ускоряли съемочный процесс, все же вызывали у нее тоску по прежним временам. «Конечно, это значило, что на нее уже более не обращают того внимания, к которому она привыкла, – вспоминал Лестер, – и некоторое ее напряжение из-за этого вполне объяснимо. Более того, по окончании съемочного дня мы не просматривали отснятый материал. Он редактировался в течение съемок. Одри к этому тоже не привыкла». К тому же Одри, самой элегантной женщине в мире, пришлось весь фильм провести в облачении монахини, сшитом из грубой и жесткой ткани. Но она с честью вынесла это испытание. «Я видел, как Одри набросила его на себя, – рассказывал режиссер, – подошла к зеркалу и с надеждой, что его можно хоть немного усовершенствовать благословенными ножницами Живанши, начала приподнимать, подворачивать его так и этак. Но в конце концов она смирилась с его непослушной формой. Одри всегда была молодцом».

Партнером Одри был Шон Коннери – блестящий актер, как раз в то время искавший способ перейти на возрастные роли. Он был младше Одри на год, но выглядел лет на десять старше, и к тому же относился к ней с отцовской заботливостью. Та нежность, что светится в глазах Робина и Мэриан, была совершенно искренней – взаимопонимание актеров на съемочной площадке было удивительно полным, что позволило превратить картину об «истории любви двух зрелых людей», как ее обозначила Одри в одном из интервью, в философскую историю о мудрости, ностальгии, страдании и прощении. Роль Мэриан стала одной из лучших в кинокарьере Одри. Критики с трепетом и восторгом восприняли ее возвращение в кинематограф, не сдерживаясь в проявлении чувств. The New York Times писала: «Перед нами разыгрывается история любви без какой-либо умной болтовни и комических эффектов, и в основном благодаря великолепному лицу мисс Хепберн, которого время лишь слегка коснулось, словно только для того, чтобы показать нам, каким испытанием стали для Мэриан последние двадцать лет». На премьере в Нью-Йорке у кинотеатра ее встретила огромная толпа – актрису буквально завалили ее любимыми белыми розами, и она в слезах приветствовала своих поклонников, которые верно ждали ее столько лет.

Зато следующие ее фильмы были признаны неудачными. Сначала совершенно пустой и бессмысленный триллер «Кровные узы», снятый Теренсом Янгом по роману Сидни Шелдона, где Одри, разменявшая пятый десяток, играет двадцатипятилетнюю наследницу фармацевтической компании, – как она сама говорила, ее убедил сняться в этом фильме гонорар в один миллион долларов, но даже он не в силах оправдать эту ошибку. Вместе с ней в картине снимались Омар Шариф, Роми Шнайдер и Бен Газзара, но даже это созвездие не смогло спасти фильм, названный критиками «отвратительным, банальным, начисто лишенным юмора, неряшливо сделанным… и настолько бессвязным, что за сюжетом практически невозможно следить».

А следующий фильм просто превратился в трагедию. Картина «Все они смеялись», которую снимал Питер Богданович, обещала стать блестящей комедией положений с детективным сюжетом, любовными историями и веселой путаницей. Богданович затеял ее специально, чтобы развлечь Одри, перед которой преклонялся. «Она не возлагала слишком больших надежд на будущее, – позже объяснял он, – но ей хотелось хоть от чего-нибудь получить удовольствие. Не менее, чем в работе, она нуждалась в утешении». Вместе с Одри снова снимался Бен Газзара, ярким глазам и страстному темпераменту которого вездесущие журналисты немедленно приписали некое особое влияние на Одри Хепберн: позже он любил рассказывать о романе, который разгорелся между ними на съемках, хотя друзья Хепберн склонны считать, что она была лишь слегка увлечена. «Возможно, она была очень близка к нему в ходе съемок того первого фильма, который они делали вместе, но не на этот раз», – объяснял позже Богданович.

Съемки пошли не так с первого же дня, и в итоге получилось совсем не то, что планировалось. «Тот фильм, который мы сделали, оказался совсем не тем, который мы начинали делать, – признавался Богданович. – Это был фильм скорее об актерах, занятых в нем, чем о персонажах». А потом случилась настоящая катастрофа: фильм еще не успели до конца смонтировать, когда стало известно, что одну из актрис, двадцатилетнюю Дороти Страттен, зверски убил ее муж за то, что Дороти ушла от него к Богдановичу (эта история затем легла в основу фильма Боба Фосса «Звезда «Плейбоя». Девушка-80»). Это событие совершенно заслонило сам фильм. «Это превратило романтическую комедию в нечто сулящее неминуемую трагедию, – рассказывал Богданович. – Теперь единственное, о чем мог думать зритель, глядя на экран, была смерть Дороти».