Валерий Рюмин - Год вне Земли

Сегодня заметили, что в установках «Светоблок», в которых росла подопытная трава арабидопсис, появились бутоны. Раньше до бутонов дело не доходило. «Светоблок» — это цилиндр, размещенный под источником света, в котором растет арабидопсис. С объемом станции он связан через маленькое отверстие, и в блоке не происходит смены атмосферы. Таким образом, влияние человека и техники на растение сведено к минимуму. Может быть, поэтому и появились бутоны.

В минувшие дни мы с интересом проводили наблюдения с бортовым субмиллиметровым телескопом. Все предыдущие экспедиции с ним также работали. Но прошло время. Ухудшились характеристики приемного зеркала под влиянием факторов космического полета. Добавлю два слова по его устройству. Излучения попадают на вогнутое зеркало диаметром полтора метра. Дальше изображение передается на собирающее зеркало и с него с помощью световодов передается на приемник. Их два. Один из антимонида индия, другой из германия. Принимая излучение определенной длины волны, приемник изменяет свое электрическое сопротивление, а оно через специальные усилители фиксируется.Здесь, правда, есть один небольшой нюанс. Кристаллы реагируют на излучение, будучи охлажденными до температуры минус 269 градусов. И вот здесь встала проблема создания на борту холодильной установки, способной создать такую температуру. Даже на Земле это не очень легко, но на Земле ничто не ограничивает. Сколько угодно электроэнергии и любые объемы. Другое дело борт станции. На все существуют ограничения, но тем не менее такая установка была создана и успешно функционировала.

Другую же проблему — ухудшение характеристик приемного тракта — пришлось исправлять изготовлением специальных синхронных усилителей сигнала. Их нам привезли «Тереки», мы их ввели в схему и провели несколько наблюдений. Для ученых большой интерес представляют излучения в диапазоне от нескольких микрон до двух миллиметров. Это так называемый субмиллиметровый диапазон. В этом диапазоне удобно изучать холодные тела с температурой от нуля до приблизительно ста градусов Кельвина. Волны в этом диапазоне несут сведения об атомах и молекулах, рассеянных в межзвездном пространстве. Изучая спектр субмиллиметрового излучения, можно проводить «химический анализ» космического пространства. Другое направление использования этого диапазона — это фиксация рождения новых звезд. На небе они становятся видимыми лишь после того, как разогреются до сверхвысоких температур. А исследования в этом диапазоне позволяют зафиксировать рождение звезд задолго до того, как они достигнут таких температур. С помощью субмиллиметрового диапазона можно фиксировать газопылевые сгущения, в которых образуются новые звезды, размеры таких образований и их плотность. Все это богатейший материал для космологии.

В будущем, я думаю, для таких наблюдений будут созданы специальные модули, которые будут вести постоянные наблюдения. Ведь проводимый на станции «Салют-6» цикл работ с субмиллиметровым телескопом — это первая ласточка, и сейчас получение каких-то сенсационных открытий не самое важное. Важно создать методики, уточнить требования к подобным приборам, заложить фундамент для создания будущих приборов, работающих на беспилотных спутниках-автоматах.

Параллельно с этими работами у нас попеременно работали две печи — «Кристалл» и «Сплав». Попеременно потому, что процесс плавки очень энергоемкий. Мы провели три длительные плавки на установке «Сплав». Две — по пять суток и одну — длительностью двое с половиной суток. В предыдущем полете, вместе с Володей Ляховым, мы получили два монокристалла. Проводились подобные опыты и еще раньше, начиная с первой длительной экспедиции. Но на весь процесс отводилось 10—12 часов. Исследовав те первые образцы, ученые увидели, что из общей массы твердого раствора примерно десятая часть представляла собой монокристалл. Никакой теории в этом деле пока нет. Есть предположение, что на образования кристаллов влияют особенности конвекционного движения жидкости, действие сил поверхностного натяжения, влияние микрогравитации на станции, время кристаллизации. И вот предположили, что для получения монокристалла нужно увеличить время кристаллизации. А программа исследований составляется заранее, и в ходе полета существенно корректировать ее не удастся. Одно цепляется за другое и, выделив время для одного, надо что-то исключить, что уже заранее готовится. Поэтому только сейчас и было выделено время для таких длительных экспериментов. Мы два полученных образца отправили на Землю с «Тереками». И вот, проведя на Земле исследование полученных образцов, сделав шлифы, ученые убедились в однородности полученных в невесомости кристаллов. Это очень важный результат, и нам приятно было узнать, что он достигнут при нашем участии.

А оценить перспективу исследований в этом направлении сейчас, наверное, трудно. Мне кажется, что в будущем космическое материаловедение даст людям Земли новые материалы с совершенно уникальными свойствами, что позволит создать новые приборы для народного хозяйства, науки и техники.

10 сентября 1980 года

Идет шестой месяц полета. Наша жизнь течет размеренно. Все устоялось. Режим труда и отдыха стал всех устраивать. Проведенные ранее эксперименты, требующие затрат топлива, закончились, а теперь остались в основном те, что расхода не требуют. Следующий грузовик придет через три недели, поэтому сейчас соблюдаем режим экономии горючего. Большей частью находимся в так называемой «гравитационной ориентации» — наиболее устойчивом положении связки «Салют-6» — «Союз». При этом продольная ось комплекса направлена к центру Земли. Станция, подобно детскому волчку, как бы обкатывает Землю, медленно качаясь вокруг продольной оси. Это положение очень удобно для визуальных наблюдений, поскольку большинство свободных иллюминаторов находится в переходном отсеке, а он расположен ближе к Земле. Поэтому через иллюминаторы удобно проводить как наблюдения Земли, так и верхней атмосферы. Этими наблюдениями мы в основном и занимаемся. В одном из разговоров е Володей Коваленком у него промелькнули слова, что он видел структуру второго эмиссионного слоя. Должен сказать, что я в течение двух длительных полетов основательно занимался вторым слоем. Отснял, наверное, с десяток пленок, а уж сколько раз его наблюдал, даже и сказать невозможно. Но структуру его никогда не видел. То есть это разнояркостное свечение, но без каких-либо вкраплений или локальных мест яркости. Иногда он бывал очень ярким, настолько, что просматривался его красноватый фон, что подтвердилось и фотографиями. Я уже говорил, что по периметру горизонта он простирался максимально на 270—290 градусов, но никогда это кольцо не было замкнутым, то есть никогда не было его целиком на 360 градусов. Володя говорил о сплошном кольце второго слоя. Я много раз проверял свои наблюдения и убеждался в их достоверности. Проверяли мы их вместе с Лешей и сплошного кольца никогда не видели.