Себастиан Хаффнер - План «Ост». Как правильно поделить Россию

Однако во Второй мировой войне цели, которые Германия ставила перед собой на Востоке, приобрели новое качество и иной масштаб. Об этом свидетельствуют ее планы аннексии, установления германского военного господства вплоть до границ Азии, программа колонизации и экономического ограбления захваченных территорий, долгосрочные империалистические экономические и военно-стратегические установки.

Методы достижения этих целей также изменились, они стали откровенно преступными: уничтожение так называемого «еврейского большевизма» и всех форм советской государственности, политика истребления людей, приобретшая масштаб геноцида.

Одной из предпосылок Первой мировой войны явились фундаментальные изменения характера отношений между кайзеровской Германией и царской Россией, их отход от прежней политики более или менее благожелательного нейтралитета, определявшейся не в последнюю очередь тесными династическими связями Гогенцоллернов и Романовых. В годы первой мировой войны Германия, уже давно вынашивавшая империалистические планы, в частности в отношении России, впервые заявила о них открыто. Уже в сентябре 1914 г. рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег подчеркнул, что «основной целью войны» является «обеспечение безопасности Германской империи на Западе и Востоке на все времена». Его программа была нацелена на то, чтобы «по возможности оттеснить Россию от германской границы и подорвать ее господство над нерусскими вассальными народами». Эти цели были достигнуты в 1915 г., когда германские войска оккупировали всю русскую часть Польши, Литву и Курляндию. «Верхний Восток» – так кайзеровские генералы называли эти территории, находившиеся в прямом подчинении командующего германскими войсками на восточном фронте Э. фон Людендорфа.

Цели в Восточной Европе, которых рассчитывали достичь в ходе войны 1914—1918 гг. наиболее реакционные круги германского крупного капитала, землевладельцев и националистически настроенной интеллигенции, с самого начала имели варварский характер. В меморандуме Пангерманского союза, подготовленном в сентябре 1914 г. его председателем Г. Классом и одобренном ведущими представителями крупной промышленности, говорилось: «русского врага» необходимо ослабить путем сокращения численности его населения и предотвращения в дальнейшем самой возможности ее роста, «чтобы он никогда в будущем не был бы в состоянии аналогичным образом угрожать нам».

Западную границу России планировалось отодвинуть до Санкт-Петербурга и Днепра, а захваченную территорию, после изгнания оттуда по возможности всего населения (Класс полагал, что ее придется «очистить» приблизительно от семи миллионов человек), заселить немцами. Важными вехами в определении военных целей Германии стали меморандумы союзов промышленников, аграриев и среднего сословия от 10 марта и 20 мая 1915 г., «меморандум профессоров» от 15 июля того же года, а также более поздние заявления промышленников и банкиров. Все они проявляли огромный интерес к овладению экономическими ресурсами России, особенно Украины и Кавказа (марганцевая руда, железо, нефть). Именно в «меморандуме профессоров», подготовленном по инициативе Пангерманского союза 1347 интеллектуалами при активном участии Э. Кирдорфа, А. Гутенберга, К. Дуйсберга, Г. Штреземана, в сжатом виде были изложены все те «национальные аргументы» («германский дух», «поток варварства с востока» и т. п.), которые позже были характерны для нацистских писаний, особенно для гиммлеровского «Генерального плана Восток».

Однако в 1914—1918 гг. германская армия, как справедливо отмечает историк из США Г.Л. Вайнберг, не походила на ту, которая при Гитлере в 1941 г. двинулась на Восток.

«Вряд ли можно оспаривать, – пишет Вайнберг, – что уже в годы Первой мировой войны в Германии имелись разного рода радикальные идеи относительно "переустройства земель" на Востоке, но это были, во-первых, пока что только идеи, а во-вторых, население, которого они касались, влияния этих идей на себе еще практически не ощущало. Во Второй мировой войне все было иначе».

Грабительский Брестский мирный договор, заключенный в марте 1918 г., по которому Россия лишилась Финляндии, Прибалтики, Польши, Украины и Кавказа, стал важным этапом в развитии германской экспансии в Восточной Европе. Эти территории оказались открытыми для контроля и проникновения со стороны Германии. Хотя воспользоваться плодами победы Германская империя не успела, однако поражение России и Брестский мир не были забыты в послевоенной Германии. Они остались в памяти представителей немецких политических, экономических и научных элит как доказательство слабости русского «колосса». Это воспоминание сплеталось с ненавистью, которую германские реакционные и консервативные силы питали к советской власти.

Сразу же после поражения в Первой мировой войне в Германии стали предприниматься попытки приспособиться к новым внешне– и внутриполитическим условиям. Уже на рубеже 1918—1919 гг., то есть еще до подписания Версальского мирного договора, Р. Надольный, в то время руководитель русского отдела внешнеполитического ведомства, а позднее, в 1933—1934 гг., германский посол в Москве, говоря об «угрозе большевизма», ясно обрисовал ту альтернативу, перед которой оказалась Германия: или «объединиться с Антантой для совместного выступления против большевизма», или «договориться с большевиками и таким способом оказать давление на Антанту для достижения дешевого мира». Наличие такой альтернативы долго определяло взгляд влиятельных кругов Германии на Россию и их «российскую политику».

Отметим, что представители германских элит после 1918 г. по-разному оценивали перспективы развития политических и экономических отношений между Германией и Советской Россией, затем СССР. Многие полагали, что советская власть в ближайшее время непременно рухнет. Считалось, что военная мощь России после революции и гражданской войны полностью подорвана. Тем не менее, о новой попытке с помощью военно-силовых методов достичь тех целей, которые Германия ставила перед собой в годы мировой войны, и устранить революционный режим в России пока еще говорить было преждевременно.

Можно выделить, хотя и с определенными оговорками, две фракции в среде германских элит, по-разному подходившие к развитию отношений между двумя государствами. Первая, прагматически мыслящая, фракция, к которой можно отнести часть политиков, военного руководства и крупных промышленников, рассчитывала путем переговоров с Советской Россией и достижения с нею соглашений добиться удовлетворения собственных текущих интересов и первоочередных государственных интересов Германии. Рапалльская политика, тайное сотрудничество рейхсвера с Красной Армией и завязывавшиеся германо-советские экономические связи – все это отвечало представлениям этой группы военных, промышленников и политиков Германии.