Андрей Богданов - Александр Невский. Друг Орды и враг Запада

Александр тем временем прибыл в Полоцк — центр второго крупного княжества к западу от их с отцом и родичами объединённых семейных владений. Полоцкий князь Брячеслав, последний из правившего здесь рода Рогволдовичей, нуждался в надёжной опоре, испытывая нарастающее давление со стороны Литвы, епископа Рижского и ордена. Его дочь Александра произвела неизгладимое впечатление на 18-летнего новгородского князя, не желавшего, судя по всему, жениться по воле родителей. Сватовство и свадьба состоялись быстро.

"Старый" по тем временам жених (в роду Александра женились в 12–15 лет) венчался со своей избранницей в суровой пограничной крепости Торопец, в храме Святого Георгия Победоносца. "Там кашу (свадебный пир. — Авт.) чинил, а в Новгороде другую", — отмечает летописец[75]. На свадьбе, видимо, присутствовала его мать Ростислава, которая оставалась с сыном и невесткой в Новгороде до изгнания князя и его семьи зимой 1240 г.[76]

О княгине Александре мы ничего не знаем, кроме того, что она стала прародительницей московских князей и царей. Зато очевидно, что в приданое за невестой князь получал войну с грозившей её княжеству и Новгороду Литвой. Потому и первую "кашу" он давал в крепости, защищавшей владения его семьи от Литвы.

Сразу после свадьбы Александр стал сооружать "городцы" — укрепления по р. Шелони, вдоль которой лежал путь в Новгород с запада. Центром активной обороны здесь стал возведённый князем Городец (Старый Порхов). Его гарнизон должен был усилить линию обороны между Старой Руссой и Великими Луками. Умело используя местность, новгородцы-городовики прикрыли проходы между болотами лесными засеками и полевыми укреплениями.

Сам Городец должен был, при необходимости, легко выдержать атаку литовцев. Для этого он был укреплён трехметровой глубины рвом и такой же высоты валом, по широкому гребню которого шла деревянная стена со стрелковой галереей. Но главной задачей Городецких воинов было не отсиживаться за стенами, а выслеживать и бить крадущиеся на Русь литовские отряды, по тревоге скакать на помощь Старой Руссе или Великим Лукам.

Сохранился документ, свидетельствующий о судебной работе князя в приграничных землях. Совместно с псковским посадником Твердилой Александр Ярославин решил земельный спор со Спасо-Мирожским монастырём в пользу свободных крестьян, утвердив навеки их "смердью грамоту". Князь, хвалимый автором его Жития за справедливость, высоко чтил монастыри, но ещё больше — правду. К тому же каждый смерд на рубеже умел держать в руках оружие, а оно иной раз оказывалось сильнее молитвы[77].

Укреплять границу князю приходилось и на севере, по р. Неве. За рекой, в землях подданной Великому Новгороду еми, уже шла война. Заселявшая всю центральную часть Финляндии емь, как мы помним, не отличалась излишним миролюбием и даже не так давно нападала на земли Великого Новгорода. Несмотря на давние военные, политические и экономические связи с республикой, платить ей дани емяне не очень-то хотели. Но, пустив к себе католических миссионеров, обещавших крестимым язычникам, как водится, "помощь Запада", прародители финнов просчитались гораздо больше. Очень скоро им пришлось восстать, чтобы сбросить католическое иго с помощью Руси. В ответ папа римский Григорий IX в 1237 г. объявил против еми и Руси крестовый поход.

Руководивший христианизацией Финляндии епископ Томас (он прибыл сюда из Англии в 1220 г.) действовал здесь в самой обычной манере. То есть сначала увлекал часть знати креститься, а затем начинал крушить языческие капища, требовать работников для строительства церквей, а главное — заставлял всех платить церковную десятину. Себя он, как и другие епископы на христианизируемых католиками землях, считал верховным владыкой во всех духовных и светских делах.

Вы спросите, а почему бы епископу, как представителю папы римского, наместника Бога на земле, не управлять подновластно своею паствой? Дело в том, что Томас и другие католические епископы полагали себя хозяевами всех поголовно душ в своей епархии. А границы епархии они определяли сами: папы, исходя из докладов епископов и своих приблизительных представлений о географии, утверждали их весьма расширительно: "от сего места до границ, которые удалось покорить".

В 1230-е гг. люди обширнейшего союза племён еми, спокойно жившие при власти Новгорода на своих землях в центральной Финляндии, вдруг обнаружили, что у них появился "хозяин", претендующий, помимо прочего, на десятую часть их доходов и имущества, а всех не крестившихся считающий преступниками. Когда непрошенные миссионеры, приходя в селения с отрядами шведских воинов, стали грабить народ, разбивать идолов, принуждать людей к крещению и ни в грош не ставить местных вождей, до финнов медленно, но неотвратимо стало доходить, что "здесь что-то не так".

На гипотетический вопрос любого финского старейшины — а что это вы здесь распоряжаетесь? — Томас мог предъявить копии совершенно законных документов на управление их землёй. 4 апреля 1216 г. папа Иннокентий III в булле на имя шведского короля Эрика Кнутсона подтвердил его права на завоёванные земли западных финнов и те, которые король сам сможет приобрести. А в 1221 г. папа Гонорий III в помощь епископу Томасу настрочил буллу о торговой блокаде "варварских" народов, мешающих окатоличиванию Финляндской епархии в границах, которые определил сам Томас. Но епископ и его представители не вдавались в такие тонкости. Учитывая, что язычники всё равно не умеют читать, они просто кивали страже, и та вынимала из ножен более доступный аргумент: меч.

"Горячим финским парням", ещё недавно, с подачи миссионеров, воевавшим против "злой" Руси, пришлось вновь доставать из кладовых луки, копья и топоры. Им и в голову не могло прийти, как печётся об их "спасении" неведомый им мужчина в далёком Риме. А папа Григорий IX (1227–1241), несмотря на преклонный возраст (он был избран на престол в 80 лет) и страшную вражду с германским императором Фридрихом II, владевшим большей частью Италии, в январе 1229 г. только и думал, что о любезной его сердцу Финляндии.

В течение нескольких дней, крайне обеспокоенный докладом епископа Томаса о жестком сопротивлении финнов его "священной" власти, папа Григорий написал о положении в Финляндии 7 (семь!) булл, — больше, чем по поводу освобождения Фридрихом II Иерусалима в том же 1229 г. (там-то всё было просто: раз папа уже отлучил императора от церкви, то и сама Святая земля попала под интердикт).

Судя по этим буллам, поход князя Ярослава Всеволодовича в земли еми зимой 1227 г. сильно помог местным язычникам в борьбе с притязаниями епископа Томаса. В своих буллах папа нехорошими словами отзывается о русских и под угрозой отлучения требует прекратить с ними всякую торговлю, особенно оружием, железом, медью, свинцом, лошадьми и продовольствием. Буллы были направлены церковным властям в Риге, на Готланде, в Висбю и Любеке — то есть по важнейшим точкам торговли Новгорода на Балтике. Учитывая, что именно в это время Русь постиг страшный голод, папская идея торговой блокады была эффективна.