Юрий Герман - Подполковник медицинской службы

У Анжелики дрогнул подбородок и один глаз наполнился слезой. Но она сдержалась и спросила:

- Может быть, все-таки хоть чем-нибудь я могу быть полезна?

- Вы не можете быть полезны ничем, - очень в нос ответила Нора Викентьевна, - ничем, кроме того, что введете меня в курс дела. Я не знаю вашей операционной.

Анжелика показала ей операционную, автоклав, инструменты. Сзади как тени ходили Лора с Верой и вздыхали. В одиннадцать часов Нора Викентьевна попросила сегодняшние газеты и ушла в Левинский уголок готовиться к завтрашнему вечеру - у нее была назначена беседа с младшим медперсоналом базового госпиталя на тему текущего момента. Лора и Вера тоже сидели в Левинском уголке и делали вид, что читают "Крокодил". Потом они стали шептаться.

- Девушки, вы мне мешаете! - сказала Нора Викентьевна и сняла пенсне.

- Извиняемся, - сказала Лора.

- Ах, мы больше не будем! - воскликнула Вера.- Мы не знали, что у вас такие чуткие уши.

И они ушли, взявшись под руки.

Анжелика сидела у Варварушкиной, когда туда заглянули Вера с Лорой.

- Ольга Ивановна,- сказала Вера, - вы давеча утюг просили, надо? А то давайте я вам блузочку отглажу, знаете, как я глажу? Никто во всем свете так не может гладить, как я.

Нору Викентьевну все осудили, кроме Варварушкиной. Та сказала, что все-таки Нора - замечательная хирургическая сестра, почти как Анжелика, но главное, разумеется, то, что она привыкла к Харламову. Ведь у каждого хирурга свои причуды. Вот ведь Левин тоже, бывает, начнет злиться и даже ногой топает: "Дайте мне это, ну же, это, это..." И надо знать, какие названия он никогда не забывает, а какие забывает. И вообще надо знать, какие инструменты он предпочитает. Ведь по ходу операции есть определенная очередь инструментам, а каждый хирург все-таки по-разному пользуется этой очередью. Вот и подаешь ему то, что не требуется.

- Однако вам я никогда ничего не путала, если мне память не изменяет, - сказала Анжелика. - И не путала и никогда не спутаю. Я по глазам хирурга умею видеть, что ему нужно. Слава богу, не два года работаю.

Вера сердито гладила блузку. Лора сидела подперев лицо руками и поглядывала то на Ольгу Ивановну, то на Анжелику. Потом сказала:

- Будет он жить, девушки, или не будет - вот что главное, а остальное всё пустяки. - И вздохнула.- Увезли бы его в Москву, там все-таки профессора так профессора. А этот Харламов какой-то несолидный.

Заглянул Баркан - спросил, где Александр Маркович.

- А в ординаторской, наверное,- сказала Вера.- Отдыхает.

Баркан постучался в ординаторскую. Левин в расстегнутом кителе ходил, по своей привычке, из угла в угол. Лицо у него было спокойное и даже веселое.

- Чем это вы так довольны? - спросил Баркан, ставя на стол шампанское.

- Чем? - удивился Левин. - А ничем. Просто вспомнил один старый анекдот. Вам, конечно, известно, что великий наш хирург Пирогов обладал довольно скромной внешностью. Был косоглаз, слегка рыжеват. Ну, а современник его, не помню фамилии, профессор, может быть, даже Иноземцев, имел внешность чрезвычайно эффектную. Вот кто-то из тогдашних медицинских остряков возьми и скажи: если вы хотите показать больному профессора, то пригласите Иноземцева. А если хотите показать профессору больного, то пригласите Пирогова...

Баркан усмехнулся.

- Как там наш немец? - спросил Левин.

- Уехал от нас,- сказал Баркан, откручивая проволочки на пробке. Очень был, я бы выразился, застенчив...

Александр Маркович вымыл стаканы и спросил, откуда у Баркана шампанское.

- Жена прислала! - медленно выкручивая пробку, ответил Вячеслав Викторович. - Приехал тут один и привез посылочку.

- А по какому случаю мы пить станем?

- Ни по какому.

- Врете. Небось за мое здоровье. За благополучный исход.

- И это неплохо.

Пробка сама поползла вверх.

- Если выстрелит - значит, все будет в порядке, - произнес Левин. Это старая и верная примета: шампанское обязано стрелять.

Он внимательно смотрел на бутылку, и было видно, что он волнуется выстрелит или не выстрелит. Баркан тоже ждал, и, когда пробка вылетела и пенная струя косо ударила в стену, у обоих - и у Баркана и у Александра Марковича - повеселели лица. Они выпили по стакану пены, и Баркан спросил:

- Что-то последнее время, Александр Маркович, вы на меня не кричите? Чем это объяснить?

- Вы не знаете?

- Не знаю.

- И я не знаю. Но, во всяком случае, не потому, что я смирился. Надо думать, что это вы притерлись к нашему отделению...

- Я ни к чему никогда не притираюсь...

- Тогда, значит, наше отделение притерло вас к себе. У нас часто так бывает. Вначале, например, Жакомбай очень хотел от нас уйти, а потом понял, что тут он на своем месте. Притерся...

- Ничего он не притерся, а просто он на вас молится! - рассердился Баркан. - Тут многие на вас молятся, а вы и довольны. Не обижайтесь, вам нравится это поклонение: наш подполков-ник, у нас в отделении, с этим может справиться только Левин. Все мы люди, все человеки, ничего не поделаешь...

Александр Маркович подумал и сказал, что это не так - никто на него здесь не молится. Что же касается до Жакомбая, то тут особая штука. Надо делать не только то, что положено, но и еще многое иное, такое, что подсказывает душа...

- Что же именно подсказала душа вашему Жакомбаю? - спросил Баркан.

Левин ответил не сразу.

Вячеслав Викторович налил еще пены.

- Что не положено? Он, видите ли, сам ищет. Он отыскивает, что можно еще сделать, и делает: он, например, сам сделал для нас с вами электрический умывальник, для камбуза соорудил электрическую сушилку, сделал гидролизный электрический стерилизатор...

- Но я этого не умею! - буркнул майор.

- Зато вы умеете многое другое. Умеете, но обижаетесь по пустякам, сердитесь и работаете по своей специальности хуже, чем Жакомбай по своей. Но это ничего. Мы вас перемелем...

- Благодарю...

- Пожалуйста. Вы уже помаленьку перемалываетесь...

- Но я еще недостоин заменить вас в отделении, пока вы будете оперироваться?

- Боже сохрани! - испуганно и сердито сказал Левин. - Вы ведь еще не понимаете даже, кто такой Жакомбай.

- А это так важно?

- Ого!

Они помолчали, потом Левин, как ему показалось, довольно искусно перевел разговор на более спокойную тему - на случай перитонита, имевший место несколько лет тому назад. Баркан поддержал разговор, и они заспорили друг с другом без былого недружелюбия, заспорили, как спорят добрые знакомые доктора. А погодя майор ушел напевая, в хорошем настроении.

- Значит, не я буду вас заменять на время операции? - спросил он уже в дверях.

- Нет, не вы.

- А кто же, разрешите узнать?

- Думаю, Варварушкина. Впрочем, мне еще нужно согласовать это с начальником госпиталя...