Бертил Торекуль - Сага об ИКЕА

Теперь, с высоты прожитых лет, я вижу, что он был расистом, хотя при этом не являлся антисемитом. Он любил повторять, чтосмешение рас всегда приносит плохие плоды. Однако он никогда не отзывался плохо О евреях или цыганах.

Я знал, что было написано в манифесте его партии, но никогда сам не читал его, так как был глуп и считал, что слов Энгдала вполне достаточно.

Когда в 1945 году война закончилась, я покинул Гётеборг и начал работать в лесной ассоциации в Вэкшё. Там я несколько раз посещал собрания неошведской партии, все еще не осознавая, что стал жертвой огромного заблуждения. К счастью, у меня был хороший друг Ивар Петерсон, который позже стал журналистом Expressen. Этот человек рано умер от рака. Я по-настоящему им восхищался.

Однажды я признался ему в своей «слабости» – связи с Энгдалом. Ивар терпеливо объяснил мне, как далеко я зашел. Мы стали близкими друзьями. Он всегда внимательно выслушивал меня, хотя мое мнение менялось очень медленно. Помню одно замечание, которое он сделал после того, как я, в своей обычной манере общения с людьми, продал ему будильник, а потом хотел продать еще и наручные часы. Он сказал:

«Мой дорогой Ингвар, по дороге домой я прохожу мимо часов на ратуше, а дома у меня стоит будильник, который ты мне уже продал. Так зачем мне наручные часы?»

Ивар Петерсон, которому тогда было сорок лет, подкинул мне, двадцатидвухлетнему, несколько свежих идей, которые помогли мне постепенно по-настоящему разглядеть истинное лицо «всех этих джентльменов», как он называл Энгдала и компанию.

Но все это произошло несколько позже, а в 1948 году я был довольно близок к Энгдалу. Мы даже заключили соглашение об издании его книги, которая называлась «Политическое образование». Это было собрание политических эссе исторической направленности. Энгдал написал ее под псевдонимом Стен Йонссон. Мы договорились о том, что, когда тираж будет распродан, я выплачу ему гонорар.

Книга получила хорошие отзывы критиков, но с финансовой точки зрения оказалась настоящим фиаско. После этого я в течение долгого времени выплачивал Энгдалу его деньги, примерно по сто крон за раз. Думаю и надеюсь, что в конце концов выплатил ему все.

Мне было трудно порвать со своим идолом. Он был болен, и я знал, что мой уход расстроит его. На определенном этапе я перестал верить в его учение и был готов направиться по правильному пути. Кроме того, в моей жизни начал доминировать бизнес, а не политика. Мне нужно было порвать с этим человеком, но я все еще не находил в себе мужества сказать ему, что не хочу иметь с ним ничего общего. Так продолжалось довольно долго. Он прислал мне свою новую большую книгу «Обновление Запада» с несколько горьким посвящением, в котором говорилось о «молчаливых, о, слишком молчаливых лесах Смоланда». Энгдал намекал на то, что я очень долго не общался с ним и что его это обижало. Я осилил несколько страниц из этой напечатанной мелким шрифтом книги (в ней было страниц восемьсот). На самом деле книги, которые я прочитал в своей жизни от начала до конца, можно сосчитать по пальцам одной руки.

Энгдала не интересовали мои деньги. ИКЕА была еще в начале пути и приносила не слишком большой доход. Он симпатизировал мне по другим, не финансовым причинам. Позже он одобрил то, как я руководил ИКЕА, и сказал, что я воплотил неошведские идеи о внеклассовости и тому подобном.

Когда я собрался жениться в первый раз, моя сестра Керстин, будущая жена и я долго обсуждали, стоит ли приглашать Энгдала на свадьбу. Но еще до того как мы приняли окончательное решение, он прислал нам свадебный подарок – отрез ткани с текстильной фабрики, на которой его брат был менеджером.

Нам некуда было отступать. К тому же он уже написал прекрасные стихи в нашу честь. Мы послали ему приглашение. Я написал ему письмо, в котором просил произнести жизнерадостную речь, которая могла бы взбодрить мою жену, всегда отличавшуюся склонностью к пессимизму. «Моя будущая жена, – писал я, – не может найти смысл жизни и считает все бесполезным».

Энгдал приехал и произнес великолепную речь на нашем свадебном обеде. Мое письмо и приглашение были напечатаны в Expressen осенью 1994 года как доказательство моей связи с нацистами, что сильно повлияло на меня и на ИКЕА.

Похожая ужасная ситуация возникла весной 1998 года. Expressen снова посвятил мне одну из статей. На этот раз газета раскопала мои прежние связи с линдхольмерами. Разразился настоящий скандал, потому что я ничего не говорил об этом в 1994 году. Я уже устал объяснять, почему тогда этого не сделал.

Думаю, я изменил свое мнение и перешел от грубого нацизма к более спокойному фашизму Энгдала. Видимо, этого было достаточно, чтобы успокоиться и решить, что со злом покончено. Время, проведенное с Линдхольмом, вызывало у меня такой стыд, что я даже не рассказывал об этом Маргарете.

Я думал, что откровений об Энгдале будет достаточно.

Кроме того, что бы ни говорили люди, когда все это происходило, я был еще ребенком. И мне пришлось расплачиваться за это в возрасте шестидесяти лет. Часто я лежу ночами без сна и думаю о том, когда же старика простят за грехи его юности? Может ли кто-нибудь понять, как я сожалею и раскаиваюсь? Разве это преступление, что меня воспитали бабушка-немка и отец-немец?

Экстренная ситуация

…полную правду без утайки, добавлений или искажений…

Друзья познаются в беде.

История связи Ингвара Кампрада с нацистами показывает, что может произойти с огромной компанией, когда возникает экстренная ситуация, в результате которой подрывается доверие к бизнес-концепции и ставится под угрозу вся торговля.

Нет ничего удивительного в том, что специалисты по менеджменту тщательно изучили дело Энгдала, но не как ошибку на жизненном пути бизнесмена, а с позиций его влияния на управление компанией. В этой книге дается и такой взгляд на ситуацию.

Не будет преувеличением сказать, что предложение журналиста Expressen встретиться с Ингваром Кампрадом 21 октября 1994 года произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Согласно плану, Кампрад и его помощник Стаффан Епссон должны были лететь по делам в Сиэтл на следующий день. Тагессон знал, что Кампрад в пути, и полетел в Женеву, чтобы перехватить там свою жертву, но Кампрад и Епссон летели из Копенгагена. Как бы то ни было, через 4 дня Ингвар встречался с Тагессоном в присутствии фотографа в филиале ИКЕА в Обонне.

Еще до того как Тагессон достал компрометирующие документы, Кампрад решил рассказать обо всем сам. Все шло гладко до тех пор, пока журналист не показал Кампраду бумагу, согласно которой Ингвар принимал участие в митинге фашистов в Мальме в 1958 году.