Александр Бармин - Соколы Троцкого

– В чем дело? Кто вы?

– Прибыло советское посольство в Бухаре. Нам нужна Туркестанская комиссия.

– Это вы по адресу, – сказал один из них.

Когда они встали перед нами полуодетые, я узнал их по портретам. Один высокий, с вьющимися волосами, крупными чертами лица на круглом лице и в очках. Другой, пониже ростом, был коротко пострижен и с небольшими усиками. Оба были членами ЦК, соратниками Ленина. Тот, что пониже ростом, был Томским, в прошлом типографский рабочий, старейший член партии, председатель одного из самых первых Советов в Ревеле (Таллин), созданного в 1905 году. В последнее время он был председателем Центрального совета профсоюзов, и его отправили в Туркестан как раз из-за разногласий с Лениным в вопросе о профсоюзах. Высокий его коллега в очках был Рудзутак, ставший впоследствии членом Политбюро ЦК ВКП(б)[20].

Мы прошли в кабинет. Он отличался от первой комнаты тем, что на стенах висели карты, а на столе стояли телефоны. Нам подали знаменитый зеленый чай, за которым Турккомиссия предоставила нам подробную информацию о положении в Бухаре. Информацию, которую мы услышали, без преувеличения можно было назвать чрезвычайно полезной. Фронты в регионе были в постоянном движении, и разрозненные подразделения Красной Армии несли большие потери от малярии, чем от противника. Эта малярия была особенно вирулентной разновидности, и перед ней никто не мог долго устоять. Кроме того, большая часть страны была занята басмачами, которые получали подкрепление и снабжение из Афганистана, Персии и Индии. Эмир не собирался отказываться от своих притязаний на власть и в настоящее время скрывался где-то поблизости в горах. Дехкане, измученные нашествиями и реквизициями с обеих сторон, перестали обрабатывать большую часть земли, отчего ощущалась острая нехватка продовольствия, грозившая перерасти в голод. Гражданская война опустошила большую часть Восточной Бухары. «Молодая партия Бухары», недавно переименованная в коммунистическую партию, не пользовалась особым авторитетом. Она была разделена на две фракции по политическим и клановым признакам. Одну возглавлял Файзулла Ходжаев, а другую – Мухитдинов. Ходжаев производил впечатление более современного человека, заинтересованного в сближении с Россией.

Что же касается заграничной агитационной работы, то ею не без успеха занимался созданный и поддерживаемый Коминтерном Паниндийский комитет. Кроме того, под его эгидой действовала небольшая индийская военная школа, готовившая будущих командиров индийской красной армии, которая должна была принести в Индию революцию.

Я взял адрес Паниндийского комитета, в расчете узнать побольше о его деятельности, а заодно и продемонстрировать мои знание языка хинди. По указанному адресу я нашел одноэтажный дом без всякой вывески. У дверей дремал чистильщик обуви.

– Скажите, пожалуйста, – обратился я к нему, – где находится Паниндийский комитет?

Он ничем не мог мне помочь. Ему были безразличны революционные комитеты, и он не интересовался завоеванием Индии. Пытаясь объясниться с ним, я повысил голос. В окне прямо над нашими головами появилось злое лицо с маленькой бородкой. Владелец бородки поднес палец к губам и знаком пригласил меня войти через соседнюю дверь. Он встретил меня в прихожей.

– Здесь он. Здесь этот комитет. Но какого черта вы так орете? Официально эта организация не существует. Правительство обещало англичанам распустить комитет.

Такое обещание действительно было дано в ответ на ультиматум лорда Керзона. Несмотря на демонстрации на улицах Москвы и Петрограда по поводу «наглости британских империалистов», советское правительство пошло на уступки. Но оно не отказалось от своих планов распространить революцию на Восток, и Паниндийский комитет просто снял вывеску, переименовал свои издания и дал военной школе более невинное название. Мне всегда вспоминался этот пример, когда американские политики и журналисты важно обсуждали, к примеру, «роспуск» Коминтерна.

Бородатый мужчина представился как Тивель, востоковед, бывший секретарь Зиновьева, а ныне председатель якобы несуществующего Паниндийского комитета. С ним было двое его коллег, Гольдберг и Фридлянд. На этом все мои надежды попрактиковаться в хинди закончились, хотя Тивель с его матовой кожей и угольно-черными глазами мог с некоторой натяжкой сойти за индуса. Во всяком случае, он подарил мне учебник индийской грамматики (позже, году в 1935-м, я встретил его в Москве. Помнится, он тогда вместе с Радеком возглавлял личное информационное бюро Сталина по вопросам внешней политики. Вскоре его обвинили в подготовке покушения на жизнь диктатора и расстреляли).

От Ташкента до Бухары по прямой будет около четырехсот пятидесяти километров, а поездом около шестисот. Поезд идет через залитые солнцем горы с цветущими лугами. Если бы не войны и тирания, этот уголок можно было бы считать одним из самых благословенных мест на земле. Сама Бухара окружена средневековыми глинобитными стенами. На башнях и у ворот стоят стражники. За стенами города простираются цветущие сады, полные яблок и абрикосов, и тучные пастбища.

Въезд советской миссии в город был обставлен очень внушительно. Под крики возниц и щелканье кнутов породистые рысаки на полной скорости пронесли четырехколесные повозки по улицам столь узким, что прохожим приходилось вжиматься в стены. Было просто чудом, что мы не затоптали никого в этой «кавалерийской атаке».

Местные мужчины ходили по улицам в разноцветных халатах, а женщины прятали свои лица под густой чадрой. На узких улицах совершенно не было окон. Дома строились вокруг внутренних двориков, изолированно от окружающего мира, с которым они сообщались через ворота, зачастую украшенные резьбой по дереву и всегда с висящим молотком, стуком которого посетитель мог дать знать о своем приходе. Проехав по раскаленным солнцем, полусонным узким улицам, мы въехали в благодатную тень крытого рынка, занимавшего несколько кварталов – настоящий город с улицами и переулками, кишащими людьми, мухами и всевозможными товарами.

Все это было похоже на красочную театрализованную сцену из «Тысячи и одной ночи». Лавочки выплескивали свой товар прямо на улицу. Можно было присесть на ковер, выпить чашку кофе и без конца торговаться с разноязыкой толпой персов, индусов, афганов, турок, узбеков, греков, китайцев, русских и евреев. Здесь были все дары Востока, заполнявшие мешки, сундуки, корзины и тыквенные сосуды, разложенные на подносах и свисавшие с потолка. Бродячие торговцы сновали в толпе, предлагая сладости и прохладительные напитки. Все это создавало неповторимый ароматный восточный букет. Из-под чадры женщины бросали на нас любопытствующие взгляды. Еще рывок – и наши коляски выскочили за ворота рынка на ослепительное солнце под бирюзовым небом, которое, казалось, физически давило на наши головы.