Светлана Алексиевич - Зачарованные смертью

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья...

Замечаю: хожу в театр, ходу в кино. Ходу смотреть на смерть.

Есть ли кто-нибудь из нас, кто хоть бы раз в своей жизни не подумал о самоубийстве?

Кириллов в "Бесах" Достоевского покончил с собой, недоумевая: "Почему не все люди кончают самоубийством?"

Сегодня я вышел - весь ночной, с ночными мыслями, а люди - утренние. Они спешили по своим делам в разные стороны...

Проходил мимо фотостудии. А что, если меня не будет и фотографии последней не останется? Сфотографировался.

Вечером забрал фотографии. Странно смотреть на свой портрет. Будто бы это я сам сфотографировал незнакомого человека...

Сталин. Какая-то загадка есть.

Что помню я?

Радио передает бюллетени - о состоянии здоровья товарища Сталина.

- Мама, как же так как? Неужели он может умереть?

- Ну и что тут такого? - отвечает мама. - Он уже старый человек.

- Почему все живут, как будто ничего не случилось? Все должно остановиться. Молчать.

А назавтра он умер. Нас послали за венком. За венком для Сталина...

Мы смеялись... Бежали... Мы уже забыли, что это Он умер...

Еще у Пушкина: "Без поэтических свобод жить очень можно". Очень! Да мы не умеем.

Ну, чем бы плохо: уехать на дачу, растопить печку... Смотреть в окно.

Не умею...

Я представляю, как я это... сделаю. Но то, что я сделаю, будет грубым повторением. Неудачным.

Разговаривал в поезде с женщиной. Бывшая фронтовичка. Снайпер. Ехала от дочери. Та с детства - в сумасшедшем доме:

- Бог покарал меня, - говорила мать. - Я убивала... А она сошла с ума...

Молодой лейтенант, приехавший в отпуск, служит на Кавказе. Там гуляет война. Рассказывает и все время повторяет:

- Или я сойду с ума, или буду спокойно убивать других.

Поразила одна деталь: собаки боятся людей, они поняли, что голодные люди начали за ними охотиться...

Ну и что? Сегодня тысячи, миллионы антивоенных книг, фильмов, песен, балетов... А через пятьдесят лет люди делают то же самое...

Что мы знаем о революции, о гражданской войне? Теперь начинаешь понимать, что знали мы нашу литературу, ее героев, но не реальности, подробности того времени. Чапаев, Щорс, Буденный, Ворошилов... Реального человека все время переделывали под идею. То, что выдавалось за реальность, имело к ней такое же отношение, как Кащей Бессмертный и Соловей Разбойник. Это было не искусство, не философия, не литература, а "фабрика реальности".

И я в этом тоже участвовал. И надо признаться, что долгое время искренне. После этих размышлений повез в свои фотоархивы. Сотни портретов... Лиц... И они тоже - искренние...

А как с этим быть?

Ленин мечтал: "вся страна, как одна большая фабрика".

Я не вижу свободных людей...

Она меня поцеловала, и я услышал ее запах... Запах молодого дерева...

Как хоронили раньше у нас в деревне? Гроб умершего выносили во двор он прощался со своим двором, затем ставили в саду - и стучали в каждое дерево, чтобы пробудилось... Скотину поднимали в хлеву, чтобы не лежала... "Одну яблоню обошли, забыли, не постучали, так она засохла", - рассказывала бабушка о смерти моего деда.

Наше русское... Жизнь на разрыв азорты... На краю... Как там у Высоцкого: "Хоть минуту еще постою на краю..." На краю!!

Зачем вечно стоять на краю? А потому, что остальное все скучно. Пострадать дай! Упоение страданием... Ничего другого не хочется. Скучно деньги зарабатывать, дороги мостить, носки штопать... Русскому человеку все время праздника хочется!! Отвертку в бок соседу пырнуть или революцию сделать. На баррикады, на войну... В революцию... И тут же после баррикад, после революций подавай счастливую жизнь...

Кто мы? Да послушайте наши песни. Что в них? Призыв к смерти... К самоуничтожению...

И не социализм в том виноват, не коммунисты, а люди мы такие. Эта степь... Ширина... Географическая бесконечность... Прав Достоевский, что широк русский человек, надо бы сузить...

Рылся сегодня в своих фотоархивах. Мелькнула мысль, что в человеке три человека: ребенок, юноша, старик...

- Никогда так не хочется умереть, чем тогда, когда любишь, - вдруг заплакана Н., когда нам было хорошо.

Она плакала, а я в этот миг подумал. что она сама не поняла, что она сказала...

Умом понимаешь, а тело сопротивляется...

А вдруг это всего лишь химическая реакция в моем организме? И только? И надо пойти к врачу...

Или взять ружье и фотоаппарат...

Почему-то я совсем не вспоминаю небо. Как будто я никогда не летал...

Слушаю кассету... Любимую... Я думал, что я это ненавижу, а, оказывается, люблю:

- Хоть минуту еще постою на краю..."

История о том,

как один человек за всех вас молился

Ольга В... - топограф, 2... года

"Я стояла на коленях и просила: "Господи! Я могу сейчас! Я хочу сейчас умереть!" Несмотря на то. что утро, день начинается... Несмотря на то, что я умею петь, рисовать... Я захотела умереть. Это - избавление. Это свобода...

Я из Абхазии... Я там живу... Я - русская... Я приехала с войны... Вы меня понимаете? Я с войны...

Мне так хотелось быть светлой, доброй... Откуда-то приходить...

А теперь я всегда думаю о смерти...

И я забыла, что за мыслями нужно следить... Они ведь материализуются, обретают формы, невидимые глазу... (Затихает. А дальше - шепотом.)

У меня все ногти были до крови сняты... Я царапалась, впивалась в стенку, в глину, в мел... В последнюю минуту я снова захотела жить...

И шнур оборвался... Не выдержал...

Как забытье... Как большой сон. в целую жизнь сон... Но в конце концов я живая, я могу себя потрогать...

Но теперь я всегда думаю о смерти... (Долго молчит.)

...Когда мне было шестнадцать лет, умер мой папа. С тех пор я ненавижу похороны. Эту музыку. Я не понимаю, почему люди играют этот спектакль? Я сидела у гроба, я уже тогда понимала, что это не мой папа, моего папы здесь нет. было чье-то холодное тело... Оболочка... След...

Как забытье... Как большой сон, в целую жизнь сон...

Как будто меня кто-то позвал... Я стала думать о близких, которые ушли туда... Даже о тех, кого никогда не видела, кто ушел раньше, чем я появилась на свет. Я вдруг увидела свою бабушку... Как я могла увидеть свою бабушку, если у нас даже фотографии ее не осталось? Но я ее узнала во сне, кто-то мне сказал, что это моя бабушка... У них там все по-другому... Это все тот же сон... Они не прикрыты ничем (мы прикрыты телом), а они не защищены...

Я не могу из этого плена вырваться, меня теперь только это интересует...

А я другая была, еще недавно я совсем другая была. Как я танцевала утром у зеркала: я - красивая, я - молодая! Я буду радоваться! Я буду любить!

...Он лежал... Русский парень... Чуть-чуть песком присыпан... Он лежал в кроссовках и военной форме... Назавтра кто-то кроссовки снял...