Игорь Оболенский - Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили

Наконец, Берия позвонил снова: «Через полчаса за вами заедут». Мама растерялась - как следует одеваться, теплое брать или вечернее.

Ровно через тридцать минут в номер постучал офицер и отвел родителей в лимузин. Мама глянула за окно - везут куда-то за город. Доставили к какой-то даче, как оказалось потом, этом была дача Молотова. Там был устроен банкет человек на 50. Такое было русско-грузинское застолье с песнями.

Около часа ночи к маме снова подошел офицер и сказал: «Вы с мужем встаньте и выйдите в коридор». Они опять не знали, куда и зачем их зовут.

Вышли - а в коридоре стоит Сталин. Я потом спрашивала маму, каким он был. «С трубкой, такой старый добрый дядюшка Джо», - ответила она. Почему-то мама так его называла. А сколько ему было-то на тот момент? Чуть за пятьдесят.

Сталин в тот момент, когда его увидели родители, обувал калоши. Хотя тут же машина стояла около крыльца. Мама и папа не шелохнулись, ждали, пока он вторую калошу наденет. Наконец, надел и вышел. Мама и папа -следом за ним.

Опять ехали-ехали, опять оказались на какой-то даче. Зашли - в большой комнате горит камин и возле него Сталин, который приехал раньше. Он обернулся: «А пришли, мои дорогие? А я для вас вино нагреваю». Подал бокал маме, папе и они начали пить. Кроме них, в комнате никого не было.

Мама неплохо потом об этом вечере отзывалась. Папа никогда хорошо не говорил. А мама вспоминала: «Лицо у него было хорошее, пел хорошо».

В это время в зал зашла девочка с белым бантом. Сталин сказал маме: «А это моя хозяйка, моя Светлана».

Постепенно стали гости собираться, человек пятнадцать их было. Опять маму рядом со Сталиным посадили. И тот предложил, раз рядом сидит Цицишвили, спеть цициановское «Мравалжамиер» (грузинская песня-пожелание долголетия, - прим. И. О.)

Мама пыталась отказаться: «Это труднейшая песня, мои папа и дедушка пели, аяне могу». Сталин вздохнул: «Тоже мне, княжна».

Обратился с этим же предложением к Пачкория и Кавсадзе. Но и они отказались. «Тоже мне певцы! - воскликнул Сталин. - Тогда я вам спою».

И действительно спел - от начала и до конца. Мама говорила, что у него был очень хороший голос, ни одной ошибки не сделал.

За столом они разговаривали на русском и грузинском. Сталин спросил у мамы, как поживает Леван Цицишвили, ее дядя.

- Он первым мне рассказал о марксизме. Я иногда десять километров проходил пешком, чтобы его послушать, -сказал хозяин дома.

Мама ответила, что Левана расстреляли. Сталин удивился:

- Как?!

- Да, убили.

Сталин стукнул кулаком по столу:

- Как можно убивать таких людей, как Илья Чавчавадзе, Леван Цицишвили?

Мама очень хорошо его показывала, когда об этом рассказывала. Затем Сталин обратился к Сандро Кавсадзе.

- Ты почему проиграл Пачкория на декаде?

Тот побледнел:

- Так самых лучших моих запевал арестовали.

- Кого именно?

За столом повисло молчание, никто не называл фамилии. Тут мама говорит: «Я знаю, кого. Двоих стариков». И назвала их имена. Берия так на нее посмотрел, что у папы мурашки по коже пошли.

Сталин тут же повернулся к Берии: «Лаврентий, запиши эти фамилии». Тот достал какую-то толстую тетрадь, но Сталин поправил: «Не туда запиши, а вот сюда». Достал из кармана маленькую красную книжицу и сказал: «В эту запиши».

А Берия, видно, просто не хотел допустить, чтобы на декаде проиграли мегрелы. Он же сам был мегрел.

Папа на протяжении того вечера находился в полуобморочном состоянии.

Когда грузинская делегация вернулась в Тбилиси, Сандро Кавсадзе пригласил родителей на концерт. И там уже присутствовали эти старики, которых освободили из лагеря. Когда мама зашла за кулисы, все стали кричать: «Тамара пришла, Тамара пришла».

А Сталин в тот раз маме часы подарил. На них было написано: «От ЦИК».

Сандро Кавсадзе, чье имя упоминала дочь Тамары Цицишвили, был близким другом Сталина. Историю своей семьи мне рассказал внук главного героя, популярный актер Кахи Кавсадзе.

- Моего деда звали Александр, Сандро. Он родился в 1873 году и был на пять лет старше Сталина, с которым вместе учился в Горийском духовном училище. Для детей пять лет - это большая разница. Если вам семь, а мне двенадцать - то между нами пропасть. Маленький Сталин пел в хоре, которым руководил мой дед. И воспринимал Сандро, как учителя.

Когда в 1937 году в Москве проходила декада грузинского искусства, то на гастроли поехал и коллектив деда. После выступления артистов пригласили на банкет в Кремле. Дед рассказывал, что Сталин вышел к гостям с небольшим опозданием. Все это было, конечно, красиво срежиссировано. Едва он появился в дверях, как весь зал взорвался криками восторга и аплодисментами.

Сталин пару секунду послушал обрушившуюся в свою честь лавину народной любви, и поднял правую руку, ладонь которой была обращена к собравшимся. Как по мановению, зал тут же погрузился в тишину. Все не то, что говорить, дышать боялись. И вот в этой тишине Сталин тихо произнес: «Сандро здесь?» Он искал моего деда.

Толпа расступилась. Образовался живой коридор, с одной стороны которого стоял Сталин, а с другой - мой дед. И оба не двигались с места. Дед же был старше Сталина, к тому же являлся его учителем. Но и положение Сталина тоже было непростым - он ведь был вождь. В итоге они оба пошли навстречу друг другу и встретились аккурат в центре этого образованного из артистов коридора.

Сталин обнял деда со словами «Какой красавец!» На что дед ответил: «Я всегда был красивее тебя». Все замерли. А Сталин рассмеялся: «Ты совсем не изменился», и пригласил деда к своему столу.

Когда было поднято несколько тостов, Сталин обратился к деду с предложением: «Проси, чего хочешь!» И дед попросил - трубку, которую в тот момент курил Сталин. Вождь опять улыбнулся. И со словами: «А ты и правду все такой же», положил трубку в чехол и протянул деду.

Все это и сейчас хранится у меня дома. Чуть рваный чехол, который таким и был у Сталина, и трубка, которая потом долгие годы сохраняла аромат сталинского табака.

Незадолго до смерти деда положили в кремлевскую больницу. В один из дней ему принесли письмо Сталина. На грузинском языке тот писал: «Мне сказали, что вы больны - это плохо. Но говорят, что должны поправиться - это хорошо. Живите тысячу лет, ваш Сосо». Годы спустя это письмо очень поможет нашей семье.

Деда не стало в 1939 году. Его место в ансамбле занял мой отец Давид, который был не только замечательным певцом, но и очень хорошим руководителем.

Я храню большую фотографию, на которой запечатлен весь коллектив под руководством Давида Кавсадзе. На первом плане - отец и тогдашний председатель комитета по культуре Грузии. Только отец стоит на несколько сантиметров впереди него. Подобная вольность стоила отцу жизни.