Лев Славин - Черты из жизни Михаила Светлова
Да, это смешно. Но это и трогательно, учитывая несоизмеримость противостоящих друг другу сил, когда Светлов решил, выступить один против двадцати двух пехотных, моторизованных и танковых дивизий.
В этом его решении было что-то рыцарское, была та «высокая честь», о которой он писал в бессмертной «Гренаде» и которая всегда лежала в основе его натуры и в критические моменты вспыхивала со взрывчатой силой.
Так он стоял, широко расставив ноги, слегка наклонив торс и простерев руку, в позе солдата, изготовившегося стрелять, стоял минуту, три, пять – воплощение мужества и героизма. Постепенно рука стала замлевать, невыносимо зазудило где-то между лопатками (он даже позволил себе на мгновенье почесать спину наганом), в ногах забегали мурашки, и страшно захотелось есть, даже в животе забурчало. Тем временем снизу, со двора, донеслись, как каждое утро, мирные звуки пилки и колки дров. Где-то звучно выбивали ковер. Кто-то в коридоре совершенно обыденным голосом клянчил у уборщицы горячей воды для бритья.
Миша как безумный ринулся на Невский, в буфет. Он был потрясен, но старался, как всегда, прикрыть это шуткой. После объяснения, полного крепких речений и хохота, между нами произошел такой обмен репликами:
Он: Да, старик, все-таки Дантеса из меня не получилось.
Я: Не расстраивайся, Миша, ведь, между нами говоря, и я далеко не Пушкин.
Он тут же выдал мне двадцать копеек за эту репризу.
Прилетев в Москву и встретив мою жену, он сказал ей:
– Знаешь, старуха, я чуть не сделал тебя вдовой.
Всю жизнь он любил рассказывать об этом ленинградском происшествии. В последний раз мы со Светловым вспоминали об этом незадолго до его конца, уточняли обстановку, фантазировали на тему: «что было бы, если бы…» При этом выяснилась одна новая подробность.
Я спросил:
– Что было бы, когда ты узнал бы, что ты убил меня?
Миша изумленно посмотрел на меня:
– Я не узнал бы.
– Почему?
– Потому что следующую пулю я собирался пустить в себя. Неужели ты думаешь, что я дался бы им в руки живым!
Сказано это было в свойственной Светлову манере – мягкой и непреклонной.
1968
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
