М. Смирнова (Ред.) - Мао Цзэдун. Любовь и страх Великого Кормчего

Цзэдун на цыпочках продвинулся вглубь дома, лихорадочно соображая, что лучше — поднять крик и спугнуть воров, или потихоньку отступить и позвать на подмогу взрослых. И вдруг он услышал знакомый голос, звучащий с непривычной интонацией.

— Ну что ты ломаешься, мой воробышек? Мы же обо всем договорились. Иди ко мне, твой хозяин отсыплет тебе зернышек на черный день.

Цзэдун остановился в коридоре, затаив дыхание, и наклонился к щели в стене. Он увидел отца, который прижимал к циновкам на полу незнакомую девушку. Она глупо хихикала и делала вид, что сопротивляется, но это только распаляло мужчину. Щеки Цзэдуна загорели огнем, а дыхание сбилось. Он был разгневан, но одновременно с этим понимал, что не может оторваться от щели в стене — он хотел видеть, что произойдет дальше.

Через несколько минут он вышел во двор. Ноги его подгибались, в голове шумело. Он знал, что обычно происходит между мужчиной и женщиной — в доме с тонкими стенами из плетеной лозы было сложно оставить что-либо в тайне — но в первый раз видел, как бесстыдно отец овладел чужой женщиной. Ему было стыдно и горько за мать, но внизу живота что-то предательски ныло, и его тянуло снова и снова пролистывать перед внутренним взором увиденные картинки.

Цзэдун убежал на берег реки и просидел там до темноты, не решаясь идти домой и не зная, как теперь смотреть в глаза родителям.

Отец надеялся, что Цзэдун продолжит его дело. Он говорил об этом все чаще, особенно после того, как мальчику исполнилось 12 лет, и он начал помогать ему вести бухгалтерские книги. Сам Мао Женшень знал грамоту ровно настолько, чтобы посчитать свои прибыли и убытки и не дать барышу обойти его стороной. Но с годами обороты его предприятия все нарастали, наемных рабочих становилось больше, и мужчине было уже трудно удерживать в голове все нюансы своего бизнеса. Цзэдун же, при всей его нелюбви к математике, обладал прекрасной памятью и цепким умом. Он в голове перемножал трехзначные цифры, и помнил объемы торговли за несколько последних лет.

Правда, профессия спекулянта зерном подростка совсем не привлекала. Он мечтал о странствиях, хотел продолжить образование, стать известным ученым или врачом. Частенько ему доставались удары палкой за то, что вместо того, чтобы считать корзины с зерном, он укрывался в дальнем углу сарая и перечитывал потрепанные книжки.

Однажды он поехал с отцом на очередную ярмарку, и пока тот торговался с покупателем, улизнул в книжную лавку. Каждый раз, когда он заходил сюда (а это случалось гораздо реже, чем хотелось бы), ему казалось, что он попадает в чудесную сказку. Все вокруг было не таким, как дома. Всюду — на полках, специальных столиках и даже на полу — громоздились свитки и фолианты. Солнечные лучи пробивались через щели в стене, и в них плавали и танцевали крошечные пылинки, пахло краской и бумагой.

У Цзэдуна разбегались глаза. Он припас несколько монет, чтобы пополнить свою библиотеку, но не мог сделать окончательный выбор. В этот момент подросток почуствовал, как чьи-то жесткие пальцы вцепились в его ухо.

— Вот ты где, бесово потомство! На кого я оставил корзины с товаром? И что это ты здесь делаешь? На что ты тратишь мои деньги?!

Возмущение отца было так велико, что, обычно немногословный, теперь он просто захлебывался словами, за ухо вытаскивая сына из книжной лавки и подгоняя его пинками.

— Неблагодарный! Я не жалею живота своего, кровью и потом зарабатываю вам на пропитание, а ты спускаешь мое состояние на эту жалкую рухлядь? Где ты взял деньги? Сколько ты своровал у меня за эти годы???

— Я не воровал! Это мои деньги, ты дал мне их в прошлый раз после той удачной сделки!

— Ах ты, исчадье ада! Разве я давал тебе деньги на эту ерунду? Ты должен был спрятать их, чтобы затем вложить в свое дело! Зачем я столько времени и сил на тебя потратил? Ты, бесполезный кусок дерьма!

Цзэдун уже не мог выносить брани и побоев, тем более, что вокруг них собралась толпа любопытных, среди которых были и жители их деревни. Он вырвался из рук отца и замер напротив него, готовясь защищаться.

— Это ты — кусок дерьма! Я не собираюсь продолжать твое сраное дело! Продавай сам свое гнилое зерно, а я не собираюсь обманывать людей!

— Ты..! Да ты.! — отец был настолько разгневан, что не находил слов. Но его недавний покупатель уже насторожил уши и явно собирался чинить разборки. Женшень счел за лучшее не продолжать воспитание сына на глазах у толпы и шипением и пинками погнал его к повозке, которая уже готова была отправиться в родную деревню.

Несколько дней в доме стояла настороженная тишина. Отец делал вид, что ничего не произошло, но мать ходила заплаканная и прятала глаза, когда Цзэдун пытался поговорить с ней. Он знал, что отец не спустит ему непослушание с рук, но терялся в догадках — каким будет наказание?

Все разъяснилось в конце недели. Отец вызвал Цзэдуна в комнату, где обычно приносили дары душам предков и где хранились вещи для обрядов (в обычные дни в комнату не входили — это была особая зона для особо важных событий) и сухо сообщил:

— Если ты считаешь, что можешь спорить с отцом, значит, ты вырос. А если ты вырос, тебе пора жениться. Приводи жену в дом и веди хозяйство. Я все сказал.

Цзэдуну в этот год должно было исполниться 14 лет. Он был рослым мальчиком и рано возмужал, но известие его ошеломило. Он даже не помышлял о женитьбе и не мог себе представить, что это событие в его жизни свершится так скоро. От изумления язык как будто прирос к зубам, и подросток не смог вымолвить ни слова. Отец был удовлетворен. Он посчитал, что достаточно наказал и унизил сына. Кроме того, после женитьбы можно будет рассчитывать, что мальчишка прекратит витать в облаках и всерьез займется делом — ведь семью надо будет кормить и содержать. А чтобы чадо уверилось в серьезности ситуации, было решено провести свадебную церемонию по всем правилам, которые завещали предки.

В невесты была выбрана 20-летняя девушка из соседней деревни, которую Цзэдун не знал. 6-летняя разница в возрасте никого не смущала, главное, что жених и невеста подходили друг другу по году рождения.

Как известно, в Китае принят 12-летний цикл, в соответствии с которым каждому году присваивается то или иное животное. Маленький Ши наизусть помнил легенду о Нефритовом императоре, который придумал такой цикл.

Нефритовый император правил небесами и всем, что находилось на небесах, но он никогда не спускался на землю, поэтому его интересовал внешний вид всех земных существ. Однажды он вызвал своего главного советника.

— Я много лет правлю небесами, — сказал император, — но я никогда не видел этих странных животных. Как они выглядят? Я хотел бы узнать их характерные черты и свойства. Мне бы хотелось увидеть, как они передвигаются, и услышать звуки, которые они издают. Насколько они умны и как они помогают людям?