Евгений Фрейберг - Корабли атакуют с полей (рассказы)

- А с чем их едят, эти бананы? - заинтересовался мальчик.

- Как с чем? Это фрукт такой, - объяснил моряк. - Я сам, откровенно говоря, не очень-то в них разбираюсь, - смущённо добавил он. - Слышал, что они похожи на огурцы, только сладкие, вроде пирожных!

- Дядя Ян, а ежели обезьяну на бананы не менять, а домой привезти? Они ведь по деревьям мастера лазать, вот и приучим её белок ловить! Вот было бы здорово!

- Это можно, - согласился моряк. - Поймаем пару, одну обменяем, другую привезём, хорошо?

- Что ты, Родька, привязался со своими обезьянами? - прервала мальчика мать. - Человек устал с дороги, отдохнуть ему надо, а ты пристаёшь! Давайте чай пить, - обратилась она к моряку. - Только угощать особенно нечем, извините! Беляки всё начисто обобрали!

Но моряку после голодовки всё казалось вкусным. Он опорожнил большую миску щей из квашеной капусты, поднавалился на картошку с солёными грибами и выпил молока.

- Теперь отдыхайте, вот постель, - предложила хозяйка.

- Нет, у вас здесь так хорошо, что на сон жалко время терять. Немного пройдусь, - сказал моряк.

Узким проулком он спустился на берег. По спокойной воде реки медленно плыли большие поля ледяной шуги. Они с шуршанием наползали на берег, оставляя на влажном песке блестящие льдинки. "Несколько дней такой погоды и река встанет, - подумал моряк. - Красная флотилия уйдёт зимовать на свою базу, в Нижний Новгород, а враги опять устремятся к Волге".

На окраине посёлка он поднялся на высокий берег. Дальше расстилались пашни, за ними редкой щетиной курчавились кусты, а по горизонту зубчатой стеной темнел лес.

Когда он вернулся домой, в избе собралось много людей. Из соседних домов пришли женщины и мальчишки.

- Мы тебя ждём, дядя Ян, - сказал Родион, гордый своим знакомством с моряком. - Эва сколько народу собралось! Они, вишь, не верят, что ты с баржи спасся. Слышали, что беляки всех там перестреляли. Как взаправду-то было?!

- Много народу они убили, это верно. Вначале было человек семьсот, а когда в Сарапуле подсчитали, оказалось всего четыреста тридцать два. Вот и считайте!! А вот как я остался жив, это удивительно!

- Неужто пожалели? - удивилась Анна. - А мне рассказывали, что флотских они расстреливают сразу, без всякого допроса.

- Так и было, - подтвердил моряк. - Мне просто подвезло, а кроме того, беляки маленько просчитались. Сразу не застрелили, решили помучить. Но я лучше расскажу, как было дело.

Рассказ моряка

Это случилось под Сарапулом. Мне и теперь не понятно, как это я в бою отбился от своих. Когда беляков вышибли из окопов, они побежали к городу. Мы за ними. На окраинах бой вновь разгорелся, - к ним, наверно, подошло подкрепление. Пришлось понемногу отступать. Стемнело, и я потерял своих - не знал, где наши, а где враги. Кругом стрельба, рвутся гранаты, тарахтят пулемёты, ничегошеньки не разобрать! Как назло, патроны кончились. Схватил винтовку за ствол и действую, как дубиной. Беляки палят, а мне ничего! Размахиваю винтом, помаленьку отступаю.

Вдруг сзади... хлоп! Я упал, словно и не жил никогда! Сколько времени пролежал, не знаю, очнулся от удара. Кто-то здорово пнул ногой в бок и закричал: "Вставай, чёрт, а то зараз в Могилёв отправлю!"

Открыл глаза, вижу - беляк склонился надо мной и в зубы наганом тычет. "Встанешь или нет, зараза?! Считаю до двух!"

Вовсе не хотелось вставать, пусть, думаю, стреляет, гад! Однако кое-как встал. Голова словно чужая, до шеи не дотронешься - болит и в чём-то липком. Провёл рукой - кровь!

Как дошёл тогда до подвала, где сидели наши пленные, не помню. Потом всех на баржу перегнали, мне товарищи помогли дойти. А на другой день потащили нашу баржу вверх по реке. Дошли до какого-то большого селения и поставили баржу на якорь прямо посередине реки.

Через несколько дней состоялся суд. На палубе баржи поставили стол, накрыли красным сукном, за стол сели офицеры. В середине главный судья, полковник, здоровый такой, мордастый!

Приводили на допрос по одному. Дошла очередь до меня.

- Фамилия, имя, отчество? - спрашивает полковник.

- Бредис, Ян Янович, - отвечаю.

- Чухна?

- Никак нет, латыш, - спокойно говорю я.

- Один чёрт! - буркнул судья. - Большевик?

- Никак нет, не большевик.

- Сочувствующий?

- Никак нет, не сочувствующий, - отвечаю я.

- Так какого ж чёрта воюешь против нас? - рассвирепел полковник. - Кто ж ты тогда?!

- Я гражданин Российской республики, а воюю, чтобы всех вас, гадов, уничтожить, кровопийцев проклятых! Понятно тебе, жирный боров?!

Вот тут, гражданочки, начался аврал! Офицеры вскочили - и за оружие! Полковник покраснел как рак, выхватил наган и в меня прицелился. А мне терять нечего, всё равно конец! Стряхнул с себя конвойных и как заору:

- Стреляй в меня, гад ползучий, стреляй! Всё равно всех не перестреляешь, правда наша будет!

Не думал, что после такого жив останусь! Полковник кивнул, меня схватили - и обратно в трюм. Посадили в отдельную конуру. Два дня ничего не давали, ни хлеба, ни воды. На третий день принесли селёдку. Удивился я; с чего, думаю, такая честь?! Съел селёдку, прошу у конвойного воды. А он, гад, ухмыльнулся и говорит: "Воды за бортом сколько хочешь. Придёт время, напьёшься!" Вот ведь собака какая, так и не дал воды! А пить хотелось ужасно! Ночью спать не мог: чуть задремлешь маленько, вода снится - и пьёшь, пьёшь её без конца. Проснёшься, а во рту словно кошки ночевали! Через день опять дали селёдку. Что оставалось делать - съел! Вскоре приходит конвойный. "Идём, - говорит, - наверх, ребята хотят с тобой познакомиться". Ну, думаю, конец, расстреляют! Шёл, так попрощался с товарищами, поднялся на палубу.

Вижу, конвойные сидят на настиле трюма, винтовки держат наизготовку. Как будто расстреливать меня не торопятся.

А день солнечный, ясный... Посмотрел вокруг. Река спокойно течёт, и вода так ласково струится вдоль борта. "Эх, напиться бы, думаю, а потом и помирать можно! Рискнуть, что ли, прыгнуть?"

Вдруг конвойный, словно мои мысли прочёл, тихо шепнул:

- Не прыгай, матрос! Они только этого и ждут, уж сколько людей так побили. Терпи, будет вода!

- Вот так моряк! - насмешливо крикнул один из тюремщиков. - Что не ныряешь, боишься? Ждёшь, когда тебя просто к борту поставят?! Давай, давай, прыгай, не трусь!

Стою у борта и раздумываю, что делать? Нырять со связанными руками дело гиблое, далеко не уплывёшь. Ждать, когда расстреляют, тоже невесело! Вспомнил слова конвойного насчёт воды и решил выжидать. Будь что будет!

- Не хочешь показать нам, как надо плавать, матрос? - сердито крикнул кто-то из тюремщиков. - Уведи, Степанов! Трус он.

Ночью Степанов принёс воды в банке из-под свиной тушёнки. Часть воды я выпил, а остаток вылил под доски, которые прикрывали железное дно баржи. Но селёдок больше мне не давали - поняли, что на такую приманку я не ловлюсь! Потом перевели в общий трюм. Тут я ожил: с народом и помирать не страшно!